|
Три года спустя в своей книге «Скрытая сторона франкмасонства» Ледбитер упоминает его как «Главу всех истинных франкмасонов», и на с. 14–15 пишет: «… он родился под именем Иосифа Ракоци, князя Трансильвании. Мы нашли упоминания о нем в энциклопедиях, однако информации очень мало. По-видимому, он объехал всю Европу, и он время от времени возвращается, но у нас о нем мало определенного. Он был графом Сен-Жерменом во времена Великой Французской революции и много работал с госпожой Блаватской, которая в то время была воплощена под именем Отца Иосифа». Ледбитер не был историком, и здесь он несколько заблуждается. Сен-Жермен, в том теле, в котором он жил при дворе Людовика XV, был похоронен перед Революцией. То же произошло и с отцом Иосифом, более чем за сто пятьдесят лет до этого. Отец Иосиф, родившийся 4 ноября 1577 года и умерший 18 декабря 1638 года, был «Серым Кардиналом» при кардинале Ришелье. Олдос Хаксли написал о нем книгу. Я предполагаю, что Ледбитер имеет в виду Жозефа Бальзамо, более известного как Калиостро, который жил во времена революции и имя которого с именем Сен-Жермена связывали и Кут Хуми, и сама Блаватская, и чье лицо на единственном известном его портрете чрезвычайно напоминает лицо Блаватской. Однако отец Иосиф тоже был похож на нее, поэтому, может быть, она была ими обоими? Иосиф Ракоци, нога которого ни разу за всю жизнь не ступала в Трансильванию, и который вообще не достиг ничего в жизни, не упоминается в энциклопедиях вообще. Я полагаю, что Ледбитер имеет в виду Ференца Ракоци — великого Ракоци. Уже прошло около сорока лет с тех пор, как Ледбитер искал в энциклопедиях сведения об Учителе, который, как ему было сказано, носил это имя, и принявшись уже в пожилом возрасте за написание этого небрежного отрывка, он не потрудился освежить свою память. Это могло бы объяснить и то, что в представлении автора он имеет вид военного…
Существует теософская доктрина, гласящая, что если для обычных людей реинкарнация происходит при зачатии, то для случая очень высокого Адепта можно избежать траты времени на вынашивание и детство нового тела путем реинкарнации в зрелое тело, покинутое либо в результате несчастного случая, оставившего его неповрежденным (как в случае, описанном в «Идиллии Белого Лотоса» Мэйбл Коллинз, Адьяр, 1884, с. 135–137), или даже в тело, добровольно покинутое учеником, который сохранял его для Адепта. Неудобство такого варианта (не считая начального дискомфорта попадания в тело, выращенное кем-то другим, как в чью-то чужую обувь) имеет, как говорят, главным образом социальный характер. Его память — это не память того человека, который жил в этом теле. Опыт этого человека в этом теле — его собственное предполагаемое прошлое — он может узнать, только или спрашивая других людей, или психометрическим путем, и людям, которые знали другого человека в этом теле, будет казаться, что он страдает амнезией. Его память будет содержать опыт его жизни в теле, которое он имел до этого, и так как в его случае сна, разделяющего нормальные инкарнации, не было, то его память непрерывна. Он до сих пор еще — для него самого — предыдущий человек. Если таков был случай Сен-Жермена, то это придало бы особое значение его удивительному сонету, «Тайна». Представьте себе, что он умер в Родосто, в Турции, после принятия последнего причастия, как добрый католик, и обнаружил себя не на небесах — в чистилище или даже в аду, — а в Италии, в другом, еще здоровом теле. Его религиозные знания не могли подготовить его к такому развитию событий. В Европе того времени не существовало никакой литературы по вопросу реинкарнации, и он должен был ощущать себя неожиданно оказавшимся в уникальной ситуации, которой абсолютно невозможно было бы с кем-нибудь поделиться. Все его предыдущие представления обо всем должны были быть разбиты вдребезги. Это могло бы объяснить странные строки в его сонете: «Я умер… Мой труп упал. |
