Зал, до этого слушающий с интересом, тут же разразился сотнями восклицаний. Гомон нарастал, пока Роман не поднял руку.

– Турнир будет проведен среди юношей до восемнадцати лет, обучавшихся в Суворовском училище не менее полугода. Только среди инициированных дарников, не зависимо от их чистоты крови или происхождения. – проговорил Роман, взяв со стола бокал. – И пусть времена сейчас тяжелые – победит сильнейший.

– Благодарю за речь, и полностью поддерживаю решение сына. – сказал Мирослав, когда Роман сел обратно. – Дамы, господа, я рад что вы присутствовали при объявлении этого, несомненно, важного решения. Прошу вас – развлекайтесь, ешьте и пейте. Александр, тебя же я приглашаю сесть к нашему столу, в знак моего расположения.

– Благодарю вас, ваше сиятельство. – склонившись чуть глубже чем до этого Роман, ответил я, и дождавшись пока Василий подвинет стул, занял предложенное место.

– Мог бы и отказаться. – наморщив носик произнесла в полголоса Ольга, рядом с которой мне пришлось сесть.

– Милая, на такую глупость даже этот мальчик не способен. – почти не открывая рта заметила Людмила. – Муж мой, ты не предупреждал о таком своем решении.

– Даже если бы предупредил, это что то изменило бы? – прикрыв рот бокалом, едко спросил Мирослав.

– Нет. Ты прав, дорогой, многое поменялось. – ответила Людмила, положив свою ладонь поверх руки графа.

– Она имеет ввиду что всего несколько месяцев назад большинство в этом зале общались со мной и отцом только из за нашей связи с Меньшиковыми. – улыбаясь произнес Роман, повернув голову к главе рода, так что со стороны зала его лица было не разглядеть. – Кто мы такие? Всего лишь военные, не решающие в мирной империи ничего. Так было, но больше так не будет.

– И ты прав, сынок. – широко улыбаясь ответила Людмила, а затем, сделав вид что промокает губы салфеткой добавила. – Но это еще ничего не значит. Род Меньшиковых в опале, но не навсегда. Земли, заводы, пахотные поля и капиталы – все это осталось за моими братьями, и все это знают.

– У тебя еще и отец жив. – заметил Мирослав, не снимая с лица улыбки. – и от того, что он скажет, когда его найдет тайная полиция, будет зависеть очень и очень много. По крайней мере помощники Константина наговорили ему на казнокрадство, так что вскоре у тебя может появиться новое поместье.

– У меня? Ты хотел сказать у нас, дорогой? – лучезарно улыбаясь проговорила Людмила. – Ты такой молодец, все в семью. Жаль только, что ради этого погиб наш сын, и моя племянница осталась вдовой, а ведь ее приданое не мало поспособствовало исполнению твоих задумок.

– Да, Бронислава жаль. – не сумев скрыть раздражения и скорби проговорил Мирослав. – Ему совершенно не обязательно было тогда погибать. А вот твоей крестницы – не жаль совершенно. Лучше бы Роман ее придушил в первую же брачную ночь. Говорят, ей такое даже нравилось.

– Не смей так говорить о сыне. – вспыхнула, но мгновенно взяла себя в руки Людмила. – Прости, дорогой. Я слишком его любила, и рана еще кровоточит.

– Да. Ты права. Просто больше не поднимай эту тему. – вздохнув проговорил Мирослав. – По крайней мере на людях.

– Прошу прощения… можно мне задать вопрос? – тихо сказал я, чем немедля заслужил гневный взгляд Людмилы и заинтересованный Мирослава.