Громыхнул выстрел, и у меня перед лицом застряла большая, явно предназначенная для пробития резонансных доспехов, пуля. Еще выстрел, и я с интересом рассматривая трясущегося и двумя руками сжимавшего револьвер парня шагнул на мостик. Раза в полтора больше, чем на Безотказном. На мостике было пять рабочих мест, все занятые. Две девушки, в страхе обнимая друг друга спрятались за спинами мужчин, и лишь капитан оставался в своем кресле.

– Ну что, доигрались? – усмехнувшись спросил я, одним движением пальцев выбив у пистолет из рук парня прессом. На таком расстоянии я мог сжимать конструкт до размера собственного кулака. – Зря вы вторглись на территорию Российской империи.

– Обещайте, что к нам будут применены правила женевского соглашения, и мы сдадимся. – проговорил капитан, на ломанном русском. – Иначе я взорву корабль.

– Убивать вас просто так я не собираюсь. Вы мне не особенно то и нужны, а вот корабль ваш… вернее уже мой, очень пригодится. Так что я принимаю вашу сдачу. – усмехнулся я. – Прикажите оставшимся солдатам сложить оружие, сдайте резонансные кристаллы и вас не тронут.

– Всем сложить оружие, мы сдаемся. – сказал капитан, вынув амулет из приборной панели, и поднимая руки.

Команду корабля мы разделили на две группы. Капитана и офицеров посадили у стен рубки, изъяв камни резонанса, остальных, неодаренных, заперли в трюме, предварительно разоружив и связав. В это время за турели ПСО и вспомогательных орудий сели наши бойцы, и у оставшихся снаружи противников началось настоящее веселье. Правда закончилось очень быстро, за пару минут в радиусе выстрела ничего больше даже пискнуть не могло.

– С управлением справитесь? – спросил я поднявшегося на мостик Погоняйло.

– Английская система… – нехотя проговорил кап два.

– Мы можем быть полезны. – тут же на ломаном английском вмешался капитан захваченного судна.

– Этого хотелось бы избежать. – ответил я, совершенно не доверяя захваченным пленникам. Хотя само их поведение являлось для меня странным. Они ведь, по сути, без боя сдались.

– Справимся. – сказал Погоняйло, положив руки на приборную панель. – Потом придется настроить, но в целом, ничего принципиально нового.

– Александр, можно тебя на минутку? – сказал, заглянув на мостик Строгонов. – Ты должен это увидеть сам.

– В чем дело? – нахмурился я, но кивнул Тарану, чтобы тот не упускал из вида пленников. Далеко идти не пришлось, буквально в соседнюю дверь, но, прежде чем мы вошли, Василий остановил меня, взяв за плечо.

– Ты должен помнить, что экипаж уже сдался. По законам военного времени ты обязан передать их правительству, в целости и сохранности. – нахмурившись сказал денщик, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Только после того, как я кивнул, Василий открыл дверь и шагнул в сторону, пропуская меня внутрь.

В темном помещении, едва освещенном потолочными лампами, сидели прикованные к реакторным стойкам люди. Мужчины и женщины, молодые и старые. Одна из девушек – совсем подросток. Но было у них одно общее – жуткая обреченность в глазах, и едва проглядывающая, почти незаметная искорка надежды.

– Прибью гадов. – выдохнул я, сев на корточки у ближайшей женщины. Из за стального ошейника на ее шее остались кровоподтеки, руки и ноги были атрофированы, из за постоянного нахождения в одной позе. Проделав несколько манипуляций, я подошел к следующему пленнику. Мужчина, лет сорока, заросший и неухоженный, смотрел с безразличием, и я не сразу понял, что у него нет правой руки по локоть, а левая вывернута под неестественным углом.

– Держите себя в руках, барон.