— Иван Юрьевич Воронцов, вы понимаете всю тяжесть последствий, если окажется, что вы оболгали обвиняемого?

— Да, ваша честь, — сухо ответил дядя, — Тем более, у меня есть свидетель. Тот, кто собственными ушами слышал эти записи. Тот, кто берет ответственность на себя — за установку подслушивающих устройств. Вадим Викторович, — он рукой показал на сидящего около него мужчину, — Вольфович. Мы готовы будет заплатить штраф за незаконную аудио-фиксацию. И конечно же, принести свои глубочайшие извинения.

— Сумму штрафа назначат после вынесения вердикта, — кивнула женщина, — Маргарита, будьте любезны, нажмите клавишу.

Глядя на самодовольную улыбку Ивана, мне хотелось, только одного… разбить мордашку до кровавых соплей.

«Еще и издевается… штрафы, говорит. Ничего, хрен моржовый, даже если меня казнят, мое самодовольное лицо будет последним, что ты увидишь в своей жизни.»

«Не руби сплеча, Дим», — ворон попытался было успокоить меня, — «Все решаемо!»

«Я не беспокоюсь, а размышляю. Если ты думаешь, что меня пугает моя судьба на этом суде — ты ошибаешься. Отсюда всего два выхода, и с обоими я определился. Выживу в любом случае, а дальше, как карта ляжет.»

Маргарита не успела нажать на кнопку, как заскрипела дверь за нашими спинами. Все, абсолютно все, машинально, обернулись.

На наше дружное мероприятие пожаловал сам Василий Евгеньевич Быков, собственной персоной. Обвел толпу хмурым взглядом, кивнул судье. Дождался одобрительного кивка и сел среди обычных слушателей.

«И что же это он здесь делает?»

Мельком посмотрел на побледневшее лицо Ивана, задумался. Еще раз оглянулся и понял, что на заседании нет ни Степана, ни Аллы, ни Жанны.

Почему⁈

— Маргарита, — судья еще раз обратилась к молодой помощнице, но тут Быков подал голос.

— Госпожа Судья, могу ли я внести прояснения?

Она чуть приспустила очки, внимательно посмотрела на вояку и ответила:

— Вы, являетесь участником судебного процесса?

Но он не ответил на поставленный вопрос. Начал задавать свой:

— Скажите, пожалуйста, а обвинитель знает, какие санкции будут применены к нему, в том случае, если его факты, на которые он опирается — окажется вымыслом? Он понимает, что его фамилию, в сочетании с его именем — будет навсегда стерто с истории нашей страны? Мне кажется, он не представляет, что значит идти в суд лишь с записью.

«Хорошая попытка, Василий, но точно нет. Это не поможет.»

Иван, правда, задергался, но рука Вольфовича на его плече — успокоила. Он попытался выдавить из себя ухмылку, но не получилось.

Судья же, предупредила Быкова, что еще одно подобное «выступление» и он будет удален.

Мужчина лишь ухмыльнулся, пожал плечами и скрестил руки на груди. Ждал.

Ждал результата, как и все присутствующие.

Маргарита после третьей команды, все же нажала злосчастную кнопку. Что-то в этой коробке начало жужжать, послышался треск, писк, и…

Пошли голоса.

Когда помощница настроила звук, чтобы, можно было, все четко расслышать моя улыбка становилась все шире и шире. С каждой фразой, с каждым словом.

С каждым звуком.