|
Генрих пожал плечами с видом человека, не расположенного развлекаться шуточками столь низкого пошиба. - Оставьте меня в покое, - сказал он, - вы песете вздор. Затем повернулся к Сен-Люку. - Ну как, сын мой, прошла твоя голова? Сен-Люк поднес руку ко лбу и испустил жалобный вздох. - Вообрази, - продолжал Генрих, - я видел Бюсси д'Амбуаза. Ай! Сударь, - воскликнул он, обращаясь к куаферу, - вы меня обожгли. Куафер бросился на колени. - Вы видели Бюсси д'Амбуаза? - переспросил Сен-Люк, внутренне трепеща. - Да, - ответил король, - можешь ты понять, как эти растяпы, которые на него впятером набросились, ухитрились упустить его из рук? Я прикажу колесовать их. Ну а если бы ты был с ними, как ты думаешь, Сен-Люк? - Государь, вероятно, и мне посчастливилось бы не больше, чем моим товарищам. - Полно! Зачем ты так говоришь? Ставлю тысячу золотых экю, что на каждые шесть попаданий Бюсси у тебя было бы десять. Черт возьми! Надо посмотреть, как это у тебя получается. Ты все еще дерешься на шпагах, малыш? - Ну конечно, государь. - Я спрашиваю, часто ли ты упражняешься в фехтовании. - Почти ежедневно, когда здоров, но когда болен я ни на что не гожусь. - Сколько раз тебе удавалось задеть меня? - Мы фехтовали примерно наравне, государь. - Да, но я фехтую лучше Бюсси. Клянусь смертью Христовой, сударь, - сказал Генрих брадобрею, - вы мне оторвете ус. Брадобреи упал на колени. - Государь, - попросил Сен-Люк, - укажите мне лекарство от болей в сердце. - Ешь побольше, - ответил король. - О государь, мне кажется, вы ошибаетесь. - Нет, уверяю тебя. - Ты прав, Валуа, - вмешался Шико, - я и сам испытываю сильные боли не то в сердце, не то в желудке, не знаю точно где, в потому выполняю твое предписание. Тут раздались странные звуки, словно часто-часто защелкала зубами обезьяна. Король обернулся и взглянул па шута. Шико, в одиночку проглотив обильный ужин, заказанный им на двоих от имени короля, весело лязгая зубами, что-то поглощал из чашки японского фарфора. - Вот как! - воскликнул Генрих. - Черт возьми, что вы там делаете, господин Шико? - Я принимаю помаду внутрь, - ответил Шико, - раз уж наружное употребление мне запрещено. - Ах, предатель! - возмутился король и так резко дернул головой, что намазанный помадой палец камердинера угодил ему прямо в рот. - Ешь, сын мой, - с важностью проговорил Шико. - Я не такой деспот, как ты; наружное или внутреннее - все равно, оба употребления я тебе разрешаю. - Сударь, вы меня задушите, - сказал Генрих камердинеру. Камердинер упал на колени, как это проделали до пего куафер и брадобрей. - Пусть позовут капитана гвардейцев! - закричал Генрих. - Пусть немедленно позовут капитана. - А зачем он тебе понадобился, твой капитан? - осведомился Шико. Он обмакнул палец в содержимое фарфоровой чашки и хладнокровно обсасывал его. - Пусть он нанижет Шико на шпагу и приготовит из его тела, каким бы оно ни было костлявым, жаркое для моих псов. |
