– Вишневецкие, кажется, не католики?

– Нет. – Иезуит покачал головой. – Схизматики. Сами себя они называют православными. Впрочем, думаю, вы об этом осведомлены.

– Схизматики – богатейшие люди католического королевства! – Рангони вздохнул. – О времена, о нравы! Король Сигизмунд что, ничего не может с этим поделать?

Лавицкий с сожалением причмокнул губами, но тут же улыбнулся:

– Вы же знаете, у нас короля выбирают. Да и не так быстро делаются дела, монсеньор. Личное войско Вишневецких раз в пять больше королевского. И это я еще не говорю о таком православном магнате, как киевский князь Константин Острожский. Схизматики сильны… но, к счастью, не вечны. Их дети, внуки… О, эти смотрят на королевский двор – балы, развлечения, женщины, знаете ли! Наконец, университет, ученость! И все это, заметьте, связано именно с католичеством – все передовое, красивое, веселое. К тому же католики имеют большие привилегии, очень большие, монсеньор. И, не забывайте, схизматики не одни в Речи Посполитой, есть еще и сторонники Лютера и ариане. Их довольно много.

– Знаю. – Рангони кивнул и цепко взглянул на собеседника. – А что король? Двор? Как там отношение к этому… Дмитрию?

Лавицкий ухмыльнулся:

– Сказать по правде – не очень. Его величество что-то не очень хочет влезать в столь сомнительное предприятие. Ведь признание Дмитрия означает войну с Россией, а ее далеко не все хотят.

– К тому же наследник Иоанна Грозного, Рюрикович, будет иметь права и на корону Польши, – вскользь заметил нунций.

Иезуит хмуро кивнул:

– Вы, как всегда, проницательны, монсеньор.

– А это открывает большие возможности для интриги, о-очень большие, – не слушая Лавицкого, продолжал посланец. – Как там ваш виднейший интриган, пан Юрий Мнишек? Небось, уже начал обхаживать новоявленного русского государя?

Лавицкий дернул шеей – поистине, очень похоже на то, что папский легат имеет при дворе и других информаторов, кроме иезуитов. Больно уж четко представляет себе расстановку сил. С тем же Мнишеком, к примеру…

– Да, пан Мнишек поддерживает Дмитрия. А его красавица дочь без труда вскружила молодому человеку голову.

– Мнишек богат?

– Был. Но все промотал и даже должен королю деньги… которые его величество милостиво разрешил потратить на военную помощь самозванцу.

– Вот как? – Нунций прикусил губу. – Значит, все ж таки король поддержал его?

– Не совсем. Дмитрия поддерживают крупнейшие магнаты и Мнишек, а также множество всякого сброда, вроде приговоренного к казни разбойника Лисовского с его бандой и казаков.

– Вероятно, война с Московией может даже оказаться выгодной королю Сигизмунду, – усмехнулся нунций. – По крайней мере, будет куда сплавить весь этот ненадежный сброд – казаков, мелкую шляхту, разбойников. Ну а в случае победы… – Рангони вопросительно взглянул на Лавицкого.

– В случае победы Дмитрий обещал королю Смоленск и иные земли, а также войну со Швецией, гнусным врагом Польши и всей католической веры, – четко доложил иезуит. – Мнишеку и его семье обещаны большие деньги, а также Новгород и Псков.

– У старого авантюриста губа не дура! – искренне восхитился Рангони. – Надо же! Новгород и Псков. А королю Сигизмунду – Смоленск и наступление на Швецию! Думаю, на таких условиях король согласится оказать поддержку Дмитрию.

– По крайней мере, не будет мешать…

– Угу, как Понтий Пилат.