– Тахири!

– Идем, – сказал Вуа Рапуунг. – Время еще есть.

– Вот это место, – заявил Энакин. – Они держали ее здесь.

Его взгляд ошалело заметался по комнате. Помещение напоминало не столько лабораторию, сколько вивисекторий, каждая стена ее была покрыта внутренними органами – вот только некоторые из них пульсировали и мяукали, чего отделенные части тела не делают. Обычно. Четвертая часть комнаты была отгорожена прозрачной мембраной.

– Она была здесь, – уточнил Энакин.

– Конечно.

– Куда они могли уйти?

– Я не вижу больше никаких выходов, – ответил Рапуунг.

– Ладно, тогда… – но тут, как и в прошлый раз, Энакин почувствовал что-то за спиной. Еще одна секция стены сделалась прозрачной и проходимой. Через нее изливался поток йуужань-вонгских воинов. За их спинами Энакин заметил желтое пятно волос Тахири.

– Тахири! – закричал он и бросился на колонну врагов.

ГЛАВА 30

Вуа Рапуунг ревел, Энакин сражался в угрюмом молчании. Их первый натиск занес их в гущу воинов, но, в отличие от группы, которую они перед этим одолели, эти не были рассеяны по комнате и не подготовлены к бою. Шестеро воинов быстро оттеснили Энакина и его товарища обратно в первый виварий. Остальные шесть – один из них был покрыт рубцами значительно сильнее остальных… вероятно, командир – увели Тахири и с ней как будто бы двух формовщиц в ту дверь, через которую прошли Энакин и Рапуунг.

– Нет! – заорал Энакин. Он попытался перепрыгнуть через воинов, преградивших ему путь, но один из них зацепил его амфижезлом за лодыжку и, используя инерцию прыжка, швырнул его на пол. Энакин смягчил падение с помощью Силы, но враг все еще стоял между ним и дверью, а нога оставалась в захвате. То есть так было, пока Рапуунг не заехал сородичу по затылку с такой силой, что у того повылетали зубы. Рапуунг встал рядом с Энакином, и некоторое время на них никто не нападал. Воины просто стояли, настороженно смотря на «отверженного» и на Энакина.

– Вуа Рапуунг, – зарычал наконец один из них. – Что ты здесь делаешь с этим неверным? Ты должен сидеть в деревне «отверженных», трудясь над своим искуплением.

– Мне нечего искупать, – сказал Рапуунг. – Меня оклеветали. Вы все это знаете.

– Мы знаем твои жалобы.

– Ты, Толок Наап. Ты сражался бок о бок со мной всего несколько десятков циклов назад. Ты веришь, что я проклят богами?

Названный воин шевельнул ноздрями, но ничего не ответил. Однако тот, кто заговорил первым, сердито произнес:

– Кем бы ты ни был, проклят ты или нет, ты явно сошел с ума. Ты сражаешься вместе с неверным против своих!

– Я добиваюсь отмщения, – сказал Рапуунг. – Межань Кваад. Куда она пошла?

– Главную формовщицу взяли, чтобы судить. Обвинение в ереси.

– Ее увозят из системы?

– Не знаю.

– Я не позволю ее забрать, пока она не признается, что оклеветала меня. Каждый, кто встанет на моем пути, покинет этот мир на крыльях крови!

– Мы остановим тебя, – сказал Толок Наап. – Но мы будем сражаться с тобой как с воином, которым ты когда-то был. – Он швырнул Рапуунгу свой амфижезл. – Возьми. Не заставляй нас убивать безоружного.

– До сих пор я торжествовал без оружия, – заявил Рапуунг. – Если бы боги возненавидели меня, разве было бы так?

– У тебя этот джиидай вместо амфижезла, – оскалился один из воинов. – Отложи его в сторону, и мы положим свое оружие. Тогда мы поглядим, как боги тебя любят.