– Я этого не говорил.

– Нет, конечно, нет. Не хотел расстраивать крошку Тахири.

– Тахири, сейчас ты ведешь себя как ребенок.

– Нет. Я веду себя как кто-то, чей лучший друг совершенно забыл о ее существовании.

– Это нелепо.

– Разве? Когда ты уехал из академии с Марой, ты разве подумал хотя бы о том, чтобы попрощаться? И с тех пор послал ли ты мне хоть одно письмо, или связался с помощью Силы? И сегодня, когда мы танцевали наш старый падающий танец – тебе это не доставляло удовольствия. Мне почти что приходилось тормозить саму себя!

– Это ты сопротивлялась, – сказал Энакин. – Мы падали как камни, и ты сопротивлялась мне.

– Это был ты, большой глупый гундарк.

– Бред. Ты… – но вдруг вся сцена вновь всплыла в его сознании. Может, это был и он. Когда они с Тахири работали вместе, временами было трудно сказать, где чьи ощущения.

– Видишь? – холодно сказала Тахири.

На какое-то мгновение Энакин замолк. Тахири, что удивительно, тоже.

– Я скучал по тебе, – произнес наконец Энакин. – Никто не знает меня лучше… – он запнулся.

– Точно, – сказала Тахири. – Никто не знает тебя лучше, чем я, а ты не хочешь, чтобы вообще кто-то знал. Ты хочешь держать все в себе, где никто не может ни к чему прикоснуться. Чубакка… в прошлый раз, когда ты был здесь, ты не хотел о нем говорить. Теперь ты делаешь вид, что это в прошлом. И это дело с Балансиром…

– Ты права, – сказал Энакин. – Я не хочу об этом говорить. Тем более сейчас.

Плечи Тахири начали вздрагивать, совсем чуть-чуть, и Энакин увидел, что она плачет.

– Ну, Тахири, – сказал он.

– Кто мы с тобой, Энакин? Год назад ты был моим лучшим другом на свете.

– Мы и сейчас лучшие друзья, – заверил он ее.

– В таком случае твое обращение с остальными друзьями, должно быть, омерзительно.

– Да, – признал Энакин. Практически бездумно он взял ее за руку. Несколько секунд она не отвечала. Ее пальцы в его руке были холодными и неподвижными, и внезапно он понял, что совершил какую-то ошибку. Затем она сжала его руку в ответ, и, словно ураган, его затопили волны тепла. Все еще всхлипывая, она положила голову ему на плечо, и вновь их окутала тишина. Но на этот раз это была более легкая тишина. Не радостная или хотя бы спокойная, но более легкая.

Вскоре ее дыхание стало ровным, и Энакин понял, что она спит.

В слабом свете газового гиганта он все же мог различить ее черты, столь близкие, но и немного чужие. Казалось, изнутри девичьего лица, которое было ему так хорошо знакомо, пробивается что-то другое, словно растущие горы, приведенные в движение внутренним теплом планеты. Что-то такое, что нельзя остановить, при всем желании.

От этого Энакину хотелось одновременно остаться и бежать прочь, и неожиданно для себя он понял, что чувствует это уже давно.

В детстве они были лучшими друзьями. Но никто из них больше не был ребенком, это точно.

От веса Тахири рука его онемела, но он не мог заставить себя пошевелиться, боясь разбудить ее.

Энакин разбудил Тахири за час до захода оранжевой планеты. Солнце еще не встало.

– Пора, – сказал он.

– Хорошо, – буркнула Тахири. – А то здесь тесновато, что ли.

Она села на корточки.

– Остальные в порядке?

– Я никого не слышал и не чувствовал. Ты готова?

– Готова как ракета на старте, мальчик-герой.

Они осторожно выбрались из колодца и углубились в джунгли.