― Проводить до квартиры?

― Сами доберемся, ― бодро отказалась Маша. За руку выволокла Тамару из такси и проворчала: ― Ну, ты, мышь серая, даешь! Прямо столбовая дворянка, а я считала ― они давно вымерли.

― Почему ― дворянка? ― Тамара едва успевала перебирать ногами, так быстро тащила ее Машка к своему подъезду.

― Так разве нормальные люди в обмороки бухаются? ― сердито воскликнула Маша.

― А почему ― столбовая?

Маша на секунду остановилась. Сдвинула брови в тяжком раздумье, потом озадаченно буркнула:

― А черт его знает. Так сказалось!

Она помогла Тамаре снять плащ. Проводила в гостиную и довольно бесцеремонно толкнула на широкий низкий диван. Тамара послушно упала на многочисленные подушки ― Машка их обожала! ― будто из-под нее ковер выдернули.

Маша неодобрительно посмотрела на нее. Забралась с ногами в кресло, стоящее рядом, и с любопытством спросила:

― Так с чего ты вдруг сомлела?

Тамара вздрогнула, вспоминая кошмарного попугая, говорящего Лелькиным голосом: привидится же такое! Непроизвольно поежилась и пожаловалась:

― Ночью маялась, все алмазы с неба сыпались. Колючие ― страсть. Не выспалась, вот и… ― Она безнадежно махнула рукой.

― Что? ― Машкины зеленые глаза горели как у кошки.

― Представляешь, ― Тамару передернуло, ― мне показалось: там попугай говорил Лелькиным голосом! А девица эта кошмарная – б-р-р-р…

― Почему вдруг «кошмарная»? ― возмутилась Маша, пропустив мимо ушей реплику про попугая.

― Ты ее видела?

― Еще бы!

Тамара изумленно посмотрела на Машку. Только сейчас разглядела ее ядовито-зеленые легинсы, яично-желтый в ярко-алую полоску облегающий джемпер и фыркнула: естественно, Машке эта девчонка показалась нормальной. Дай Епифанцевой волю, она и сама так вырядится!

Не желая ссорится, Тамара пробормотала:

― Мне показалось, она вызывающе одета.

― Как секретарша! ― отрезала Епифанцева.

― Ну, если только.

Машка бросила презрительный взгляд на Тамарины простенькие потертые джинсы, на старый свитер ― Тамара его уже лет пять носила, привыкла как ко второй коже ― и со смешком заявила:

― Ты вот на моль похожа, глазу не на чем задержаться!

― А ты на колибри!

― Ко… колибра? На… чего я похожа?!

Машин голос звучал угрожающе, и Тамара торопливо пояснила:

― Птичка тропическая. Маленькая и очень яркая. На драгоценный камень смахивает.

― А разве такие есть?

― В энциклопедию загляни!

Энциклопедии Маша доверяла, поэтому мгновенно успокоилась. Зато Тамара нечаянно скользнула взглядом по циферблату настенных часов и побледнела: она совершенно забыла о работе, ее наверняка потеряли.

Она неохотно сползла с дивана, ноги все еще подкашивались. Маша озабоченно воскликнула:

― Ты куда это?

― Я, между прочим, работаю!

― А я, по-твоему, бездельничаю?!

― Сама сказала.

― А ну ― сидеть!

От сильного толчка Тамара снова полетела на диван. Помассировала плечо и крикнула:

― С ума сошла?! У меня обеденный перерыв час как кончился!

― Пусть. Лелька сразу позвонила туда, предупредила ― тебе плохо стало, и ты не вернешься.

― Что значит «пусть»?! Мало ли…

Тут до Тамары дошло, ЧТО сказала Маша. Ее глаза округлились, рот она так и не закрыла. Маша радостно сообщила:

― Ты не мышь серая, ты ― сова! Или лягушка! Скажи «ква», и я никогда в жизни не назову тебя мышью!

― Ква, ― потерянно прошептала Тамара. ― Ква-ква…

― Как-то вяло, ― поморщилась Машка.

Тамара моргнула. Машинально потянула каштановую прядь в рот. Пожевала ее и изумленно выдохнула:

― Так это не попугай был? Лелька где-то рядом пряталась?

― Софокл, ― одобрила Маша.