Тамара уже знала, что «Света опять смылась с хахалем», потому что так сестра говорила, а уж Танина старшая сестра ― ее Леной звать! ― всегда о всех знает, как и сама Таня. Лена видела Светку во дворе с классным мужиком при клевой машине, в обалденной куртке, и что он только в этой крысе общипанной нашел?

Бедная тетя Маша уже и спрашивать Светку боится, с кем она едет, куда и насколько, все равно Светка правды не скажет, она такая. И с подругами Светка своих хахалей не знакомит, ясно-понятно ― боится, что уведут. И правильно боится, выдра несчастная!

Дальше посыпались сведения об остальных соседях. Ничего хорошего Таня о них не сообщила. По ее словам, в подъезде одни пьянчуги живут, почти монстры, только воздух зря коптят и другим жизнь портят!

Дальше пошел рассказ о Танином классе. Таня так спешила побольше выложить нечаянному слушателю, что уж и сама не понимала, что несет, пауз между словами не наблюдалось. Фамилии, имена, короткие характеристики мелькали как в калейдоскопе, и снова ― ничего лестного.

Услышав про учительницу литературы, Тамара задрожала от ужаса и наконец вышла из ступора. Знать, что и в школе Таня не замечает никого, кроме душегубов, подлецов и взяточников, Тамара не желала. В панике глядя в небольшие серые глаза, опушенные редкими бесцветными ресницами, Тамара бормотала:

― Да-да, я все поняла. Действительно, кошмар. Да что ты говоришь? Прямо так и сказала?

И отступала, отступала, отступала…

А потом развернулась и трусливо бросилась прочь, почти бегом. Забыв и про «зимнюю» фамилию, и про потерянный конверт. Только бы не слышать быстрый горячечный Танин шепот.

Сегодня Лельке повезло. Занятая своими питомцами Маша не слишком приставала с аксессуарами, да и смотрела больше на спящих зверенышей, чем на подругу. Так что Тамаре удалось спрятать под диванную подушку самый настоящий крысиный череп на серебряной цепочке. Маша считала его амулетом, снимающим венец безбрачия.

Якобы ей этот амулет точно помог. Не успела Маша получить его от белой колдуньи ― специально в Старый Оскол ездила, да! ― как тут же на горизонте появился Ванька Епифанцев.

На Лелькино робкое замечание, что она-то замужем и давно, Маша отреагировала странно. Всплеснула руками и возмущенно зашипела, что носить череп на шее будет не Лелька Зимина ― вот еще! ― а Оленька Лисичкина, только что окончившая школу и не замужняя.

Хорошо, потом Маша отвлеклась на котенка!

«Томику нужно всучить этот кошмар, вот кому, ― смешливо подумала Лелька, заталкивая глубже под подушку противный желтоватый череп. ― Может, прекратит бедному Лешке голову морочить и замуж выйдет».

Лелька закончила сегодняшнее преображение. Посмотрела на себя в зеркало и невольно фыркнула: амулетная лавка, а не девица!

Маша заверила ее, что именно в четверг все эти безделушки наиболее эффективны, ей знающий человек сказал. Именно сегодня Самсон Ильич должен быть потрясен ее суеверностью. А если он сам ею грешит… Что ж, Маша согласна, чтоб Лелька кое-что ― не подарила! ― продала из ее арсенала своему шефу.

Только по доброте душевной на это идет!

Лелька с горестным вздохом «взвесила» на ладони целую груду камней, иконок и табличек с «рунами» ― бедная ее шея! Пошуршала сухими травами, запрятанные в пестрые полотняные мешочки. Потрогала многочисленные браслетики из шерстяных ниток на левом запястье, все охранные, по Машиным словам. И порадовалась, что хотя бы одежда на ней сегодня почти обыденная.

Если можно считать обыденными драные старые джинсы, изрезанные бессовестной Машкой вдоль и поперек, ― для подруги старалась! ― и колючий балахон из мешковины, изображающий рубашку. Настоящее средневековое рубище, Лелька такие в фильмах видела.

Лелька поежилась, до того странный вид имела худенькая глазастая девчонка в зазеркалье, она ничем не напоминала вчерашнюю грозную «индианку».