О Боже. Она чуть не вскрикнула, и он поцеловал ее.

— Тише, любовь моя. Ш-ш-ш.

Он скользнул пальцами выше и коснулся чувствительного бугорка прямо над ее ноющей болью. Волнующий толчок пронзил ее, настолько сильный, что она дернулась назад, а затем сразу же наклонилась к нему, желая большего. Он поцеловал ее в шею, отчего у нее по спине побежали мурашки. Его пальцы выводили небольшие, похотливые круги, распаляющие ее все сильнее, именно там, где она так в них нуждалась. Удовольствие пронзило ее изнутри, давление спадало, концентрируясь внизу, в том самом месте, где были его руки. Каждое прикосновение приближало прилив эйфории, словно она спускалась по спирали. Ее дыхание стало отрывистым, по мере того как нарастало напряжение. Ей казалось, что она летит, ее мозг был наполнен блаженством и Кальдаром.

Давление завернулось в тугой узел. Она больше не могла этого выносить. Оно достигло своего пика, и волна острого, интенсивного удовольствия быстро прокатилась по ней, сопровождаемая спазмами.

Он вошел в нее, его член был горячей твердостью внутри нее. Она сцепила ноги за его спиной. Они двигались в постоянном ритме. Она целовала его, обвиваясь вокруг его тела, вторя каждому толчку, ощущая каждое движение, которое он делал внутри нее. В ней снова начала нарастать ноющая боль, то же настойчивое, возбуждающее давление.

Кто-то дернул дверную ручку. Она зажала Кальдару рот ладонью. Они замерли. Если их разоблачат, она скажет… К черту все это. Ей было все равно.

По другую сторону двери женщина раздраженно хмыкнула. Кальдар вышел из нее, что заставило ее чуть не задохнуться от разочарования, и двинулся по ковру к двери.

Женщина хмыкнул еще раз.

Из-за двери донесся звук удаляющихся шагов. Да!

Одри соскользнула со стола. Ее платье должно было исчезнуть. Она хотела чувствовать его, всего его, без слишком многих раздражающих слоев ткани между ними. Одри стянула платье и бросила его на пол.

Кальдар пересек разделявшее их расстояние. Она повернулась к нему спиной. Его руки сомкнулись вокруг нее, обхватив груди.

— Я хочу тебя, — прошептала она.

— Выходи за меня, — сказал он ей.

— Нет. — Он все просил и просил. Что, если он будет просить ее всю оставшуюся жизнь? Что тогда? — Зачем нам жениться?

— Потому что я хочу быть с тобой всегда, и это единственный способ доказать это. Я хочу стоять перед всеми и обещать любить тебя. Это обещание нельзя нарушить.

Его рука скользнула вниз по ее бедру, раздвигая ноги шире. Он вошел в нее, двигаясь жестче с каждым толчком, в собственническом быстром ритме. Она уперлась руками в стол. Он обнял ее одной рукой за талию, прижимая к себе, касаясь горячими пальцами ее кожи. Его правая рука скользнула вниз, по ее бедру, по животу… Она напряглась в ожидании. Его пальцы нашли то же самое чувствительное место, где поглаживания доводили ее до края, там, где ждало блаженство. Она оттолкнулась от стола.

Давление внутри нее нарастало.

Кальдар отпустил ее талию и откинулся назад, двигаясь быстро, вонзаясь глубоко и жестко.

Наслаждение захлестнуло ее, разливаясь волнами. Они накатывали и накатывали, затопляя ее, перегружая ее чувства. Она чувствовала себя невесомой, измученной и счастливой.

Он вздрогнул позади нее. Спустя секунду он потянул ее вверх и приобнял. Она обмякла в его объятиях, такая усталая и абсолютно довольная. Она не хотела двигаться. Она не хотела говорить. Она просто хотела стоять так, завернувшись в него.

Он поцеловал ее в щеку.

Она была так счастлива.

В коридоре послышались шаги. Вероятно, это был один из техасских снайперов. Судя по звуку, у сапога был каблук.

Они не могли оставаться такими вечно.