– Ну а если ситуация станет критической, то…

Его ястребиные глаза снова расширились. Белов вытянулся, лицо его застыло.

– Не доставайся же ты никому, – закончил с кривоватой улыбкой генерал.

Белов кивнул.

– Но это – самый крайний случай! – повысил голос Ерохин.

Белов снова кивнул.

– Понял, товарищ генерал. Не впервой…

Они посмотрели в глаза друг другу – и понимающе усмехнулись. Оперативники, один в прошлом, другой в настоящем, они лучше, чем кто-либо, знали, как просто иногда решается вопрос человеческой жизни. И то, что в разговоре занимает минуты и часы, а на бумаге – десятки исписанных страниц, вмещается порой в одну десятую долю секунды.

Лучше, конечно, когда обходится без этой роковой доли. Когда все гладко и чисто, и все живы и невредимы, вваливаются на базу, бодро тащат за собой трофеи и в предвкушении заслуженного отдыха обмениваются шуточками. Но это – идеал, а идеал в работе оперативника – большая редкость. Поэтому изначально он готов ко всему, в том числе и к тому, что вслух не произносится и прямым приказом не отдается. А что делать? Такова специфика работы, и коль уж он ее выбрал, должен соответствовать ей абсолютно на всех уровнях.

Как говорится, пошел в попы, служи и панихиды.

А как же? Служим.

– Ладно, – негромко сказал Ерохин, садясь за стол. – Работай. Удачи тебе, майор.

– Спасибо, товарищ генерал! – отчеканил Белов.

И он, плотно прижимая секретную папочку к бедру, вышел из кабинета.

– Здесь – лыжный прокат, здесь гараж, здесь – отель, – неторопливыми движениями указки отмечал Белов. – База небольшая, и отель в ней всего один. Надо полагать, потому это место и выбрали для сделки. Каждый человек на виду. Не спрячешься.

– Ну и как мы заявимся туда всей бандой? – спросил старший лейтенант Марат Валиев, или Монгол, стройный, с узкой талией и широкими плечами красавец с восточного типа лицом.

Он был из новичков группы, но держался уверенно. Еще бы, боевой опыт у него был солидный. Рейды в горах Чечни и Дагестана, вылеты за кордон для заданий повышенной сложности, прекрасные характеристики. В группе он пока, правда, себя не успел показать – не было возможности. Но по его резвости чувствовалось, что отсиживаться за спинами остальных он не намерен.

– Хороший вопрос, – кивнул Белов. – Все мы, само собой, на базе появиться не можем. Нас сразу же срисуют и примут меры.

– Свалят в момент, – пробасил Слон, или капитан Андрей Хоботенко, ветеран группы и лучший друг Белова.

– Или займут оборону и будут отстреливаться до последнего патрона, – фыркнула Кармен, в миру Марина Карпова, в звании капитана, по призванию – сердцеедка и один из самых свирепых бойцов в мире.

– Учитывая национальность покупателей, не исключен и такой вариант, – невозмутимо заметил Белов. – На нас они реагируют нервно.

– Они на все реагируют нервно, – вставил Монгол.

Слон неодобрительно покосился на него, – слишком много слов для новичка. Но ничего не сказал. Основные выводы он предпочитал делать по окончании работы – единственного верного мерила всех человеческих достоинств.

– Надо разделиться, – негромко вставил второй новичок, старший лейтенант Дима Зубков, он же Клоп.

Телосложением Клоп напоминал боксера-мухача, за что и получил свою кличку. Но в его небольших руках гвоздь-сотка как бы сам собой скручивался в узел, а кросс по пересеченной местности с полной выкладкой – и с в автоматом товарища в придачу – он мог бежать хоть целый день, а если надо, и целую ночь.