— А сколько такой бог может оплодотворить женщин? — заинтересовалась Белла. Откуда она тут взялась, я не видел, но интерес в её голосе явно был.

— Практически не останавливая конвейер. Боги не люди, отдых им не требуется. То есть по пять минут на каждую, поиск новой, если этой же семье не найдётся подходящего экземпляра ну и дальше. Может пятьдесят, может шестьдесят за ночь. Да и днём ему ничего не мешает продолжать заниматься выводов потомства. Судя по количеству бесков на планете, он точно был трудоголиком. На начальном этапе он изрядно постарался, это могло занять у него до десяти, а может и пятидесяти лет, а дальше бески уже сами начали размножаться, это уже было не остановить.

— А почему дворяне этими бесками не становятся? — спросил с интересом слушавший меня поручик. Да тут все с интересом слушали, включая «красноармейцев».

— А они не становятся? — искренне удивился я. — Быть такого не может. Бески туповаты, сильны и исполнительны, идеальные слуги, но их ДНК всегда доминирует.

Поручик криво усмехнулся, но ответил:

— Бывает среди дворян и те, кто рождается с рожками, их сразу лишают сана, ещё во младенчестве, и отправляют в прислугу. Это ещё Петр Первый издал указ что дилвы, их так у нас называют, не могут быть дворянами. А то один раз у нас чуть царём дилв не стал, так что пришлось принимать меры. Среди дилвов, даже в среде крестьян, рождаются и те, у кого нет рожек, их сразу берут в боевые холопы или в приёмных детей, с возможностью выслужить не наследное или наследное дворянство.

— А при сношении с горничной или крестьянкой, какой ребёнок обычно рождается? — спросил я, с жутким интересом слушая поручика.

— В десяти случаях, один дилв и девять обычных детей.

— Дворянский ген доминирует — понимающе кивнул я и тут же сверкнул скальпелем. — Сейчас вас препарировать будем.

— Э-э-э, может не надо нас убивать? — спросил поручик, он уже определил, что мы все к их дилвам ну никак не принадлежим.

— С чего это убивать? — удивился я. — Посмотрим, что у вас внутри, да заживим раны. Работы на полсек.

Круглов поморщился и сказал:

— Я поэтому и не люблю учёных, как глаза загорятся, так не остановить их. Некоторые учёные такие монстры.

— Что есть, то есть — согласился я. — Только я не учёный, скорее исследователь-практик.

— Это что-то меняет?

Я на несколько секунд задумался, после чего неуверенно пожал плечами.

— Да нет, пожалуй. Пусть монстром буду, я не претензии… Чего стоим, кого ждём? А ну быстро к операционному столу.

За всё время, что мы общались, «красноармейцы» так и не проронили ни слова, лишь громче сопели, когда были в напряжении, в недовольстве или в испуге. То есть сопели постоянно, но молчали.

— Всё готово, учитель — возник у меня за левым плечом Гоша. — Медицинская палатка развёрнута, инструменты готовы, оператор, что будем снимать процесс препарирования подопытных, тоже готов.

— Отлично, давайте офицера и одного из бесков в палатку. Обеспечьте её охрану.

Мои-то ученики срезу бросились выполнять приказы, на уроках алхимии мы и не такими делами занимались, а вот Круглов что-то хотел вякнуть, но его оттёрли в сторону. Возникать он не стал, явно не посчитав это нужным, и просто ушёл в сторону, где стал переговариваться со своими бойцами. Их Мик на всякий случай контролировал, мало ли что пришлым в голову взбредёт. Нет, не надо было мне на них соглашаться.

Переодевшись, мы с Гошей и тремя хирургами прошли в палатку, где на двух столах уже лежали связанные подопытные с кляпами во рту.