Еще он понял, что ему очень хочется жить. Понял, что ему необходимо выжить, что, пока не поздно, нужно поскорее найти безопасное местечко и укрыться в нем.

Мальчик бежал, и дождь хлестал его по лицу. Дышать стало совсем тяжело, он закашлялся, отплевываясь кровью. Его продолжали мучить вопросы, кто он такой, откуда родом, но ни одного ответа у него не было. Он совсем ничего не помнил. Помнил только, как бежал через поле, как будто сознание его было когда-то и кем-то выключено, а потом включено снова нажатием дрожащей руки на выключатель. Есть ли у него отец? Мать? Брат или сестра? Есть ли свой дом? В памяти пусто, нет даже самой бледной тени ответа на эти вопросы.

Ему было очень больно. Болело все: и легкие, и сердце, и желудок, да и кости тоже. Такое чувство, будто его разобрали на части, а потом снова собрали, но кое-как. Прямо как в той старой идиотской песенке о том, как берцовую кость соединили с голенью, и о прочей чепухе в этом духе; ему казалось, что его берцовая кость приделана к ключице, а голень к заднице. Все в нем будто перемешалось, но, как ни странно, бежал он довольно легко. И в данный момент этого было достаточно.

Чудовищный треугольник все еще продолжал летать над ним. Мальчик поднял голову и увидел, как из отвратительных желтых облаков выскользнул огромный, пестрый, как доисторическая рептилия, горгонский аппарат. Синими, как электрическая искра, выбросами энергии он продолжал вести огонь, поражая невидимые фигуры врага на земле. Для мальчика было очевидно, что он сам был для этого монстра таким ничтожным, что на него не стоило тратить даже одной, несущей верную гибель искорки.

Неожиданно ярко-синие молнии стали бить направо и налево, словно в поисках каких-то иных целей. Корабль горгонцев как будто дрожал от страха, и через несколько секунд мальчик увидел почему.

С обеих сторон в него полетели тонкие, черные как смоль снаряды длиной около двадцати футов. Всего их было десять штук, и двигались они быстро и беззвучно. Четыре из них сразу оказались поражены и взорвались, превратившись в летящие черные ленты, но у остальных шести вдруг отросли зубы и когти – они вцепились в плоть горгонского корабля и, обратившись в лоснящихся прожорливых пауков, принялись расторопно рвать зубами и когтями его пятнистую шкуру, пытаясь проникнуть внутрь.

Неизвестно откуда и кем по воздушному судну было выпущено еще шесть алчных снарядов. Два из них опять были сбиты, но остальные четыре снова превратились в таких же черных, лоснящихся пауков, которые прорвались к цели и вцепились в плоть, если можно так ее назвать, врага. Отдельные куски горгонского корабля начали отваливаться, открывая темно-красное мясо с похожими на шестигранные путепроводы жилами. Снаряды-пауки все быстрей и быстрей делали свою кровожадную работу, используя когти и зубы, в то время как по всем направлениям безумно и беспорядочно рассыпались синие молнии. Когда разряд энергии с шипением ударил в землю футах в сорока справа, мальчишка от страха присел, но все равно не мог оторвать взор от омерзительного паучьего пира в плоти гибнущего гиганта.

А горгонский корабль погибал в прямом смысле этого слова. Корпус его дрожал и корчился, а сайферские пауки вгрызались все глубже, прорываясь к таинственному сердцу этого чудовища.