«Черт бы их всех побрал! – подумал он. – Их оружие становится все более диковинным и смертоносным. Вот она, „гонка вооружений“, как сказал Этан».

– Да, – продолжил Дейв вслух, – а мы застряли где-то посередине, зараза.

– Что? – переспросила Оливия.

Он в ответ просто пожал плечами и повел лошадь к знаку стоянки, который торчал как раз перед въездом. Столб со знаком согнулся почти пополам – вероятно, от взрывной волны, которая вышибла из окон школы все стекла.

– Оставайся здесь, если хочешь, я не против, – сказал он. – А я пойду поищу библиотеку.

Но Оливия уже спешилась. Отвела пугливо вздрагивающее животное туда же и привязала к знаку. Она старалась не отводить взгляда от Дейва, но ее неумолимо тянуло еще раз посмотреть на мертвых чудовищ – женщина понимала, что оставаться здесь одна не сможет.

Оливия привычным движением легко и быстро сняла винтовку с плеча. Прежде она не могла бы представить себе, что когда-нибудь станет бравым воякой. Но вот пожалуйста, у нее в руках оружие, и, если понадобится, она готова драться.

– Пошли, – сказала Оливия.

По дорожке из потрескавшегося бетона они двинулись к каменной лестнице, ведущей ко входу в здание. Одна половинка двери оказалась сорванной с петель и лежала внутри, а другая, будто какой-нибудь субботний выпивоха, криво стояла, прислонившись к косяку. Впрочем, подумал Дейв, это было когда-то давно, сейчас такое трудно себе представить. Внутри было сумрачно, местами воздух казался желтоватым, как и тошнотворное небо. Под подошвами хрустело битое стекло, и в мертвой тишине этот ужасно громкий хруст пугал Оливию.

Впрочем, тишина была не совсем мертвая. С потолков повсюду капала вода. Полы были устланы влажными листами бумаги цвета крепкого чая. Плитки пола шатались и слегка подавались под ногами – казалось, идешь не по полу, а по топкому болоту; наверное, балки под ним давно прогнили и скоро совсем провалятся.

Они прошли мимо полки, где некогда стояли спортивные призы; победами своей команды гордилась вся школа. Теперь призы были разбиты или валялись на полу, от сырости покрытые ржавыми пятнами. На одной из стен они увидели огромную фреску, скорее всего написанную самими учащимися; на ней был изображен земной шар, окруженный взявшимися за руки детьми. Фреска была покрыта большими бурыми пятнами, довольно большие куски штукатурки местами отвалились, но еще можно было прочесть поблекшую надпись: «Человечество – большая семья».

– Здесь была учительская, – сказал Дейв, проходя мимо распахнутой настежь двери. – А вон там – столовая. Чуть подальше, вон в той комнате я нашел лекарства и медицинские принадлежности. А за ней должна быть библиотека.

Оливия кивнула.

Кап, кап, кап – капала вода. В лужах мокли разбросанные тетрадки и другие предметы, вывалившиеся из шкафчиков, когда в тот апрельский день учащиеся разбегались по домам, и превратившиеся в мусор. Она представила, как учителя во главе с директором пытались поддерживать порядок, как трещали динамики системы внутренней связи, как метались по коридорам родители в поисках своих чад, а в это время по новостям показывали, как по всему миру горгонские корабли уничтожают города. Теперь здесь остались одни призраки, подумала Оливия. Призраки прежней жизни, призраки не только американской мечты, но и большой семьи человечества.

– Ты в порядке? – спросил Дейв.

– Да, – отозвалась она.

– Долго мы тут не задержимся, – попытался успокоить ее Дейв, понимая, что ей здесь очень не по себе.

Она промолчала.

В желтоватом полумраке они продолжили путь. На покоробившемся полу под ногами валялся горн, покрытый пленкой окиси.