|
При отступлении наши саперы пытались его взорвать, но только покалечили немного. Чтобы разрушить такую громадину, наверное, нужен был вагон взрывчатки. Сейчас возле корабля не было видно ни одного рабочего. А Бодеккер грозился весной спустить его на воду. Плавучий док, надобность в котором была очень велика, по-прежнему стоял полузатопленный у того берега залива, и румынские солдаты, купаясь, прыгали с него в воду. На том берегу была территория, отданная румынам. По-прежнему не хватало рабочих. Словом, хваленая немецкая организованность явно давала осечку. Шрагин остановился возле плавучего крана. На внешнем его борту, свесив в море ноги, рядком сидели человек десять рабочих, прислонившись грудью к перилам, бездумно смотрел вдаль знакомый Шрагину Павел Ильич Снежко. Он теперь возглавлял ремонтную бригаду.
— Павел Ильич! — позвал его Шрагин. Снежко вытянулся и закричал во все горло: — Лодыри, кончай кемарить! Рабочие не спеша поднялись и, недобро посматривая на своего бригадира и на Шрагина, пошли к ручному насосу, установленному на палубе крана. По настланным с причала упругим доскам Шрагин перебрался на кран. — Ну, что у вас тут делается? — громко спросил он у Снежко. Насос перестал скрипеть. Послышался чей-то насмешливый голос: — Качаем воду из моря в море. — Отставить разговоры! — гаркнул Снежко. Помпа снова заскрипела, и из выброшенного за борт брезентового рукава полилась в море ржавая вода. — Вот откачиваем согласно приказу немецкого инженера, — огорченно сказал Снежко. — А только течь дает больше, чем мы откачиваем. Надо бы достать мотопомпу. — Спустимся в трюм, — предложил Шрагин. Первый момент в темноте ничего нельзя было разглядеть, только тускло блестела вода, заполнявшая весь трюм. — Вон там дыра почти что аршин в диаметре, хорошо еще, что со стороны причала, — пояснил Снежко. — Что же тут хорошего? — спросил Шрагин. — Кран опасно накренен на ту сторону и может перевернуться. — А что можно сделать? — Надо подумать, рассчитать, — вслух, про себя размышлял Шрагин. — Конечно, расчетная плавучесть у него огромная. И все же крен опасный. Ведь все рассчитано на строго горизонтальное положение крана, тогда он берет на себя великие тяжести. Но крен все это перечеркивает. Переборки внутри отсеков целы? — Вроде, целы, — неуверенно ответил Снежко. — Видите, почти вся вода с одной стороны. Шрагин в это время разглядывал сдвинутые узлы крепления переборок и размышлял о том, что затопить эту махину совсем не трудно. Снежко задумался: — Если вы говорите, что в ровном положении плавучесть у него большая, может, открыть кингстон с левой стороны и пуском воды выровнять крен? Вот! Именно это! Даже если чуть приоткрыть кингстон, его уже никто не удержит, тяжесть крана обеспечит такой напор воды, что она сорвет кингстон, и тогда кран в течение часа пойдет на дно. Над их головой по железной палубе загремели чьи-то шаги. Шрагин и Снежко вылезли из трюма и увидели немецкого инженера Штуцера — молодого и, как всегда, франтоватого паренька, который в отличие от Бодеккера всегда требовал, чтобы его величали инженер-капитаном. Шрагин уже имел возможность выяснить, что за душой у этого инженер-капитана, кроме звания и наглой самоуверенности, нет ничего, и прежде всего нет опыта. — Здравствуйте, господин инженер-капитан, — почтительно приветствовал его Шрагин. — Что вы там выяснили? — начальственно спросил Штуцер. — Положение сложное, — огорченно сказал Шрагин. |
