А тут и революции, и — Брестский мир! А по условиям подписанной Россией в общей капитуляции — армия распускается, а все пленные возвращаются на родину.

На родине эти чехи и словаки есть предатели, военные преступники. Они оставили ряды своей армии, изменили присяге и короне, добровольно взяли в руки оружие и бок о бок в рядах вражеской армии стали воевать против своих сограждан и братьев. Расстрел! Законы военного времени, война идет! Поэтому чехословаки категорически не хотят возвращаться домой.

Перед входящими с запада немецкими войсками чехословаки пятятся, сохраняя свою организацию. В окружающей кровавой смуте можно рассчитывать только на самозащиту. Корпус — это сейчас сила, а поодиночке сделают с тобой что захотят.

И корпус требует у Кремля: отправьте нас во Францию — мы продолжим воевать. Германию и Австрию ненавидим, свою родину хотим освободить, Франция — глава Антанты и ее войск в Европе, а ваши внутренние русские дела нас не касаются.

Немцы предупреждают Кремль: вот только попробуйте! Мы так не договаривались, чтоб вы снабжали вооруженными корпусами наших врагов. Да. Немцев тоже понять можно.

Ох не дурачки в Кремле сидели. Авантюристы, циники, нахрапистые, жестокие, поспешные — но умные, волевые, злые. Значит — так. Через черноморские порты, ребята, отправить вас нельзя. Там немцы и австрийцы все подходы контролируют, вас захватят. Через Архангельск или Мурманск тоже опасно: немцы под Питером, и немцы в Финляндии у Маннергейма, он сам, сволочь, немец, и там в любой миг перережут единственную железнодорожную ветку вдоль границы — и хана вам. А вот Транссиб, КВЖД — это дело другое. Две колеи, бесперебойное движение, через пару недель вы во Владивостоке — и добро пожаловать на корабли и куда хотите.

Корпус имеет имущество. Полевые кухни, палатки, лазареты. А на вагонах — что? — «40 человек, 10 лошадей». Полста эшелонов отдай и не греши. А где уже взять 50 паровозов под пары?! Корпус откатился перед немцами под Пензу — и начал оттуда вытягиваться через Сибирь на восток.

На станциях — стычки: паровозы давай! А навстречу на запад валят из плена бывшие их сограждане, и вечно стычки с мадьярами — венгры и чехи друг друга не переносили. («Не знаешь ты, брат, мадьяр», — сказал старый сапер. — Всем привет от Швейка.) Постреляли как-то чехи немного венгров — а те первые начали!

А немцы — Кремлю: почему с оружием от вас в Европу едут с нами воевать?! И озверевший Троцкий — местным органам: а разоружить к черту чехов — под вашу личную ответственность! А чехи: ну да, у вас без оружия враз шлепнет кто хочет, мы же договорились, что с оружием едем. Короче: местные советы и ЧК попробовали разоружить чехов и пострелять немного их за сопротивление. Вознегодовав от этого варианта братской славянской любви, чехи разоружили местные советы и ЧК по линии своего следования — от Пензы до Иркутска. То есть с их стороны это было, можно сказать, оборонительной мерой: они-то хотели лишь быстрей смыться из России, но уже насмотрелись, что происходит с теми, кто не может себя защитить.

А тут либералы, а тут сторонники Учредилки, а тут анархисты, а тут интеллигенты и офицеры: виват, господа чехи! Мы с вами, мы вам все дадим, каждому по паровозу до самого Парижа, только пока помогите чуть-чуть сбросить на местах этих германских шпионов, чуть вас не расстрелявших, а? То есть как советы попрятались от разозленных чехов — так остальные элементы, небольшевистские, взяли власть в этих местах. Осколки Учредительного собрания…

Началось это все 25 мая 1918.