Наташа. А сто шестьдесят на сто двадцать.

Бутов. Ну, это еще терпимо.

Наташа. А зачем терпеть. Завод твой не убежит. Надо – сами приедут. С Новым годом – по телефону. И до вечера лежать. А то не пущу встречать.

Бутов. Тебя ж самой не будет.

Наташа. Останусь.

Бутов. А платье?

Наташа. В Будапеште обновлю.

Бутов. Ладно, ладно, без жертв только. (Оглядывается.) А где телефон?

Наташа. В прихожей. Принести?

Бутов. А зачем было уносить?

Звонок в дверь.

Наташа. О, твой Санчо Панса, не иначе. (Идет открывать.)

Входит Черебец.

Черебец (раздеваясь). Натуля, с наступающим.

Наташа. Вас также, Афанасий Сергеевич.

Черебец. Наш – давно?

Наташа. Минут пятнадцать.

Черебец (вытирает ноги). У себя?

Наташа. Да. У него давление подскочило. Так что…

Черебец. Понял. Будем фильтровать информацию. (Заходит в кабинет.) Ну, с возвращением, Марлен Васильевич.

Бутов. Спасибо. Как вы тут?

Черебец. Помаленьку.

Бутов. Кириллов вышел?

Черебец. Нет. Вчера опять температура подскочила.

Бутов. Ты подумай… А я гляжу на аэродроме – ни его, ни тебя.

Черебец. Извините, никак не успевал. В суд пришлось срочно…

Бутов. Что, еще не кончился?

Черебец. Родионов – как танк полез. Мы думали – вничью и разошлись. А он на принцип попер. И судья за ним. И экспертиза… Бумаги подняли, акты всех ревизий…

Бутов. Пронюхали, что уезжаю. Не боятся уже.

' В. Азерников 193

Черебец. Даже представление на награждение затребовали.

Бутов. А это зачем?

Черебец. Ну… Они так вопрос поставили – что, мол, из сэкономленного этого металла хотели себе ордена понаделать. Так вот, и никак иначе. Закусил прямо…

Бутов. А что он сам в процессе?

Черебец. Был. Первый день. Такую речь закатил… Прямо как в кино. Ирина Михайловна только головой качала, говорит.

Бутов. А ты сам что, не был?

Черебец. Вы же сами сказали: хватит ее, нечего их баловать.

Бутов. Ну, ты хорош. Они – председателя колхоза, Героя Соцтруда, а ты – юрисконсульта по доверенности, да еще женщину.

Черебец. Да кто ж знал. От них тоже адвокат поначалу. Но он Родионова – как свидетеля. А я…

Бутов. А ты узнал об этом на другой день.

Черебец. Нет, не в этот.

Бутов. Вечером.

Черебец. Днем.

Бутов. От Ирины Михайловны.

Черебец. Ну да.

Бутов. А должен был – накануне и сам.

Черебец. Откуда?

Бутов. Ох, Черебец, Черебец…

Черебец. Но вы же тоже не знали, что Родионов попрет на принцип.

Бутов. Не знал. Но узнал бы. И не после, а – до. Ну да ладно, что теперь… Так что, теснят нас, говоришь, шведы?

Черебец. Есть малость. Но думаю, отобьемся. Я там внедрил решение коллегии и статью в «Известиях». Ту самую.

Бутов. А зачем? Не надо. Зачем давить на закон? Виновны – заплатим.

Черебец. Так не копейку.

Бутов. Ничего, не обеднеем. Во сколько они оценивают урон?

Черебец. Сначала говорили – пятьдесят тысяч. Сейчас спустили до сорока. Мы доказали, что могла быть и естественная порча. В этих пределах. Согласились.

Бутов. А сколько мы сверх плана дали?

Черебец. В тот год? Четыреста почти.

Бутов. Десять процентов? Нормально. Не жалко. В ресторане и то положено – за услугу.

Черебец. Но вы сравнили. Там же – вам услугу, д тут мы – государству прибыль-, и мы еще и платить за это должны.

Бутов. Черебец…

Черебец. Да?

Бутов. Не мелочись. Любишь рисковать, умей проигрывать.