Она наклонила голову, чтобы Джеймсу было легче застегнуть подарок и подошла к зеркалу. Ожерелье было прекрасно. В свете свечи оно бросало мягкие блики, заставляя ее глаза сиять ярче, а ее волосы блистать, сливаясь с оправой в единое целое. Варя невольно вздохнула от удовольствия.

- Спасибо! - она повернулась к Джеймсу. - Оно просто необыкновенно! Жаль только, платье совсем к нему не подходит.

Джеймс коснулся ворота серого дорожного одеяния.

- Действительно, не подходит! - глухо пробормотал он, как бы со стороны наблюдая, как его руки, жившие в этот момент своей, отдельной жизнью, скользят по ее корсажу, расстегивая платье. Он распахнул ей ворот и сделал то, о чем мечтал всю нелегкую дорогу от монастыря: прижался губами к нежной коже у шеи. Потом взглянул ей в глаза и не увидев в них гнева и сопротивления, только смущение, медленными движениями стал освобождать ее от одежды. Она не мешала, но и не помогала ему. Наконец, когда она оказалась полностью нагой, и он подал ей руку, помогая перешагнуть окружившую ее преграду из бесчисленных юбок, она решительным движением дернула косу, тряхнула головой и ее до колен окутал плотный золотой плащ волос. Джеймс с восхищением следил как освобожденная золотая волна струится по плечам, своенравные завитки скрывают ее тело.

Он отвел сверкающие пряди, обнажая тугие груди, сжал их и как дитя припал к темному соску, нежно лаская, и почувствовал, как ее грудь твердеет под его прикосновением. Его руки и губы скользили все ниже, он опустился на колени перед этой прекрасной девушкой, столь наполненной огнем страсти и в то же время столь холодно-недоступной. Он обнял ее бедра и зарылся губами в мягкие темно-золотые завитки между ее точеных ног.

- Миледи жена! - тихо прошептал Джеймс и тут, с чувством ошеломляющего триумфа ощутил, как ее руки легонько коснулись его волос, соскользнули на плечи и, наконец, она робко потянула завязки его рубашки.

Через мгновение его обнаженное тело плотно прильнуло к ее телу. Он бережно опустил ее на постель и склонился над ней. Медленно и бережно он ласкал ее шелковистую плоть, очерчивал губами совершенную форму грудей, дразняще притрагивался к животу и бедрам, и видел, как дрожь пронизывает ее в ответ на его прикосновения. Он содрогался от восторга, ведь сегодня она не только принимала его ласки, но и отвечала на них и каждое ее касание наполняло его тело восторгом.

Варя была в смятении. Его ласки заставляла ее задыхаться от наслаждения и радости, но еще большую радость приносила возможность дотронуться до него, коснуться губами его плеч, рук. Она гладила жесткие волосы на его груди, ей так давно этого хотелось. Она принялась целовать каждый шрамик на его сильном теле и он замер под ее прикосновениями, всецело отдавшись наслаждению. Варю нес некий неведомый ей поток и, презрев стыдливость, замирая от страха и любопытства, она нежно, кончиками пальцев, погладила... Господи, он такой твердый и в то же время такой нежный!

Джеймс глухо простонал, потом его руки крепко стиснули ее грудь, она испуганно вскрикнула. Его ласки становились все неистовее и она чувствовала, что неистовство захватывает и ее. Каждое его движение обжигало ее невыносимым жаром, блаженство перерастало в боль, но хотелось, чтобы эта боль длилась вечно. Его руки гладили ее бедра, он раздвинул ей ноги и коснулся сокровенных глубин ее тела. Варя почувствовала, что его палец проникает вглубь нее, его касания вызывали новые волны болезненного блаженства, окатывающие ее всю. Не в силах терпеть это, она начала тихо стонать. В ответ на ее стоны его руки засновали проворнее и в одну и ту же минуту ее захлестнули наслаждение и мука, ей одновременно хотелось и избавиться от этих чувств, и чтобы они никогда не кончались. И когда буйство противоречивых ощущений достигло апогея, он неожиданно отстранился от нее.

Она негодующее вскрикнула, ее тело судорожно извивалось, неспособное выносить переполнявшую его сладостную муку.