Только наступившее утро принесло ей облегчение. День обещал быть прекрасным. Свежий холодный воздух врывался в горницу, весеннее солнце выплясывало на чуть подмерзших лужах. В его ярком свете вчерашние происшествия представали всего лишь еще одним ночным кошмаром. Помолившись и умывшись, Варя выглянула в окно, расплела косу, резко встряхнула распущенными волосами, позволяя солнечным лучам играть в золоте прядей и разом изгоняя из головы и глупые страхи и напрасные мечтания. Англичанин влюблен в противную иноземку (и что он в ней нашел?), а посему она, Варвара Опорьева, должна о нем немедленно забыть, если хочет сохранить гордость и уважения к себе. К тому же ее сны предупреждали, что великий грех для девицы думать о мужчине, а тем паче для православной мечтать об еретике. Она открыла створки уборного зеркала и разглядев синие круги вокруг глаз, послала своему отражению укоризненный взгляд. Затем решительно всадила гребень в волосы и, морщась от боли, стала продираться через густую золотую копну. Приведенные в порядок волосы вновь превращали ее из распаленной позорными желаниями грешницы в достойную и благонравную девицу древнего рода.

Варя шагнула к двери, полная решимости вернуться к повседневным делами и не вспоминать более ни об увиденном ею, ни о собственном неподобающем поведении, когда дверь распахнулась и в горницу ворвалась Палашка:

- Боярышня, - задыхаясь, произнесла девка, - вас батюшка кличет сей же час, - Палашка доверительно понизила голос, - Сердитый, страсть.

Мгновенная вспышка страха охватила Варю. Ей вспомнился сон, гневный лик отца, брошенное им проклятие. Однако она тут же сообразила, что ни о виденном ею в доме тетки, ни тем паче о ее грешных мечтах не знает никто, кроме нее самой. Зачем же отец может звать ее? Словно отвечая на ее мысли Палашка раздумчиво пробормотала:

- Почто это вы батюшке понадобились? Ранее вроде бы к себе не звал никогда. Вы не натворили ли чего, боярышня? Я уж какой день примечаю - смурная ходите, будто сама не своя!

Заалевшись и пряча лицо от проницательного взгляда знающей ее с детства девки, Варя ответила:

- Господь с тобой, Палаша, что я такого могла натворить? Разве что к тетушке Наталье вчера в гости съездила не спросясь.

Палашка задумалась:

- У родной тетки гостевать провина не великая, ступайте к батюшке спокойно.

Несмотря на Палашкины ободряющие слова Варя дрожала, спускаясь в столовую палату. Войдя, она увидала, что ее ждет не только отец, но и матушка. Прасковья Тимофеевна пристроилась под образами на краешке лавки и водила взглядом за вышагивающим из угла в угол боярином Никитой. Видно было, что отец и впрямь сердит. Варя скромно замерла у дверей, опустила глаза.

- Вот и ты, дочка, что-то ты не слишком торопилась, - Никита Андреевич окинул дочь неодобрительным взглядом, - Горе мне с тобой. Надеялся я, что не вспомнит о тебе Петр Алексеевич, да видно, понапрасну. Говорили мы с ним вчера ввечеру про корабли мои, он и помянул, что должна ты в ассамблее быть, - Никита Андреевич сморщился, словно глотнул кислого, - Хочет государь, чтобы моя дочь со всякими иноверцами, купчишками, офицеришками худородными выплясывала, обезьяну из себя корчила. Отвертеться от сей печали не выходит, зело гневается Петр Алексеевич.