Возможно, в этот и была проблема. Деверилл проделал именно это, а она все еще не может продвинуться дальше того, как свободно она себя ощущала в его объятиях.

— Нелл, — сказал Шей, заставив ее подскочить, когда он присел рядом с ней на диван. — Я видел повешенных воров, которые выглядели более счастливыми, чем ты. Что-то не так?

— Все в порядке. Я просто думаю.

— Ты думаешь с тех пор, как вернулась с прогулки с Нолевиллом этим утром. — Ее брат бросил взгляд в сторону Роджера. — Он что-то сказал тебе? Потому что, несмотря на наше соглашение не лезть в твои дела, я с радостью сломаю его пополам для тебя.

Элинор поразмышляла над тем, сделал бы ее брат такое же благородное предложение, если бы знал, что Деверилл, а не Нолевилл, был виноват в ее задумчивости. Сломать пополам Валентина, несомненно, было бы более сложным — и опасным — занятием.

— Это не обязательно, — ответила девушка. — Хотя я устала. Ты не против отвезти меня домой?

— Нисколько. — Поднявшись, Шарлемань помог ей встать на ноги. Они извинились перед лордом и леди Голдсборо, и ее брат повел девушку на улицу. Как только их кучер подъехал к парадной двери, он помог ей войти в карету, и сам забрался внутрь следом за ней.

— Мои извинения за то, что я утащила тебя прочь, — произнесла девушка, все еще пытаясь собраться с мыслями. Ей просто не нужно думать о Деверилле, и о прошлой ночи. Элинор подавила желание нахмуриться. Как же это трудно, не думать о самых важных моментах твоей жизни.

— На самом деле, я искал причину, чтобы уйти, — протянул Шей. — Я ведь прошел только из-за тебя и шоколадного десерта, помнишь?

Она выдавила улыбку.

— Как я могу забыть?

— Итак, что случилось? На самом деле?

— Я же сказала тебе, я просто…

— Устала. Да, я слышал. Кажется, ты и Валентин вели интересную беседу. То есть до тех пор, пока он не ушел. Неужели он что-то сказал тебе? Что-то из его обычных непристойных, пикантных подробностей?

Это и в самом деле было то, что он сказал, осознала Элинор. Кое-что из его обычных, циничных, пресыщенных взглядов на жизнь. Она и раньше слышала это от него и всегда находила это забавным. Но не сейчас. Не тогда, когда он пытался сказать, что ничто не трогает его, или что ничто не имеет для него значения. Не тогда, когда он подразумевал, что она ничего не значит для него.

— О, я полагаю, так и было. Когда слушаешь Деверилла, всегда ожидаешь услышать какой-нибудь вздор.

— Я полагаю, так и было, — повторил ее брат.

Они сидели в молчании на протяжении нескольких минут, Элинор симулировала сонливость и притворялась, чтобы не обеспокоить Шарлеманя. Конечно же, он беспокоился за нее все несколько прошедших недель, с тех пор, как она начала свое восстание. Девушка вздохнула.

— Итак, кто, по твоему мнению, достоин того, чтобы присоединиться к нашей семье в качестве моего супруга?

Он вздрогнул.

— Что? Ты спрашиваешь меня? Я думал, что все это восстание направлено на то, чтобы ты не прислушивалась к нашим советам.

— Я не сказала, что я буду к ним прислушиваться, — поддразнила она. — Я просто спрашиваю твое мнение.

— Во всяком случае, это не Нолевилл, этот скучный тип, — пробормотал Шей.

— Разве он не находится в списке у Мельбурна?

— Думаю, что в списке Мельбурна есть несколько даже полумертвых людей.

— Ага!

Шей нахмурился.