Он улыбнулся.

— Это самая лучшая новость, которую я слышал за несколько последних недель.

— Я ничего не знаю об этом, но благодарю…

— Я знаю. И благодарю вас!

Хм. Элинор всегда считала Стивена Кобб-Хардинга привлекательным, и хотя не испытала этого на себе, но слышала о его репутации человека остроумного и обаятельного. Очевидно, ум, относительная бедность и низкое социальное положение среди аристократии делали его слишком… опасным. Ради Бога, у нее же есть мозги. Танцевать с мужчиной еще не означает, что она намеревается выйти за него замуж. Конечно, она здесь для того, чтобы самой найти себе мужа и собственное приключение, но немного умеренного, безвредного развлечения тоже не помешает.

— Не стоит благодарности, мистер Кобб-Хардинг.

— Стивен, пожалуйста. Иногда мне кажется, что люди забывают, что хотели сказать мне к тому времени, как заканчивают произносить мою фамилию.

Элинор хихикнула.

— А я полагаю, что в ней есть что-то особенное.

— После такого комплимента, леди Элинор, позвольте мне поведать вам о том, что до меня дошли неприятные слухи о мужчинах, которые не встретили одобрения у ваших братьев. Сколькими конечностями я рискую?

— Ни одной. Это я вам обещаю. В самом деле, если они хотя бы хмуро посмотрят в вашу сторону, пожалуйста, дайте мне знать, Стивен.

Его низкий смех заставил ее улыбнуться в ответ.

— Мне хотелось бы надеяться, что я смогу нанести вам визит, не прячась за ваши юбки, — он сделал паузу. — Хотя ваши юбки — восхитительны.

Пожалуй, это может стать более чем умеренным развлечением. Стивен, в конце концов, принадлежал к аристократам, и его имя не было связано ни с одним скандалом.

— Благодарю вас. Я пытаюсь изменить стиль, и это платье — одно из нескольких.

— Пожалуйста, продолжайте свои усилия, — Стивен смотрел на нее с отчетливым восхищением в светло-голубых глазах. — Ради Бога, вы прекрасны. И это еще одна вещь, которую я хотел сказать вам весь этот прошедший год.

У Элинор появилось внезапное желание ударить каждого брата в его надменный нос. Уже сегодня вечером она сумела получить больше развлечений и волнений, чем ее братья позволяли ей с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, именно тогда Мельбурн решил, что ей пришло время перестать вести себя как ребенок. Он немедленно положил конец ее верховой езде босиком и фехтованию с Закери, а также многим другим вещам, от воспоминаний о которых у нее выступали слезы на глаза. Прошло шесть лет, и она, наконец-то, снова обрела свободу. Сегодня, благодаря Стивену Кобб-Хардингу, у нее появилось направление, в котором можно идти.

— Тогда, возможно, вы захотите сопровождать меня завтра в Гайд-парк, Стивен?

Его очаровательная улыбка стала шире.

— Одиннадцать часов будет приемлемым временем?

— В одиннадцать часов будет идеально.

— Валентин!

Услышав резкое женское шипение, маркиз Деверилл отвел взгляд от бального зала.

— Леди Френч?

— Лорд Френч чувствует себя не очень хорошо и захочет уехать пораньше, — объяснила Лидия, судя по ее тону, уже не в первый раз.

— Подагра?

Она придвинулась ближе.

— Не имею понятия. Может быть. Так что мы должны торопиться.

Платье бургундского цвета закружилось и снова исчезло в толпе танцующих пар.

— Торопиться? — повторил Валентин, переместив свой взгляд на братьев Гриффин. Ни один из них не танцевал, и ни один не смотрел на сестру. Элинор была права. Произошло что-то значительное. Что-то, что позволило ей натянуть на себя одно из знаменитых декадентских творений мадам Констанцы.