Блестящая лысая голова Джейсона Бертрама дернулась, резко повернувшись ко мне. Раздражение его было очевидным: ну как же, пришлось оторваться от такого захватывающего занятия, как раскладывание пасьянса. Конечно, он занят, он ведь начальник. И, конечно, шутить сейчас не стоило. Мне нужно, чтобы он был на моей стороне.

– Извините за вторжение, мистер Бертрам. – Я положила руку на дверной косяк, показывая, что технически я не вторгаюсь в его личное пространство. Мелочь, а все-таки. – Но у меня возникли срочные семейные обстоятельства. Мне нужно уйти на ленч пораньше.

Круглое лицо омрачилось: довольно обычное явление при разговоре со мной. Он и нанял-то меня только потому, что мало кто проявлял желание работать в зоне двойного сообщества.

– До твоего ленча еще… – он посмотрел на часы, – …три часа.

– Два. Я пришла в девять. Но у меня нет выбора. Мой подопечный болен. Нужно, чтобы кто-то присмотрел за ним, пока другая моя подопечная сходит за лекарством.

Карие глаза начальника остались холодными и равнодушными.

– Твой ленч через два часа. Пусть твоя подопечная подождет, пока…

– Он может не протянуть двух часов. Пожалуйста, мистер Бертрам…

– Как не находящаяся в отпуске по болезни или по уходу за больным родственником…

– У меня не бывает таких отпусков. Я не подпадаю под трудовой кодекс, я ведь маг…

– Думаю, тебе следует очень серьезно взглянуть на свою жизнь. Предприятие не может жонглировать расписанием из-за взбалмошного сотрудника.

– Но, мистер Бертрам, всего два часа…

– Довольно. Уйдешь раньше – и можешь подавать заявление об увольнении по собственному желанию.

Губы его сжались в тонкую бесцветную линию.

Несколько секунд я ошарашенно смотрела на гада, приоткрыв рот. Рассудок лихорадочно перебирал варианты занятий, за которые я могу ухватиться, пока не найду другую работу. Потом перед моим мысленным взором мелькнуло больное, измученное лицо Мордекая.

Губы мои скривились в невеселой улыбке.

– Ты – жалкий ублюдок. – Я сорвала с рубашки бейдж с моим именем, подумывая о том, не воткнуть ли булавку начальничку в ногу. Но тогда он мог вызвать копов, а мне это совершенно ни к чему. – Подавись ты своей работой. Кстати, для протокола, я точно знаю, что у меня самый чистый, самый аккуратный отдел во всем этом вшивом магазине. С тех самых пор, как я начала работать, меня регулярно номинируют на звание сотрудника месяца. Посетители отзываются обо мне как о внимательном и вежливом продавце. Всего за полгода я заработала звезду за отличное обслуживание. Звезду, которую, естественно, никогда не видела. – Глаза толстяка расширились, щеки побагровели. – Да, я просматриваю досье. Мне хочется знать, хорошо я работаю или мне нужно совершенствоваться, а поскольку никто тут не удосужился ввести меня в курс дела, мне пришлось заниматься самообразованием. Мы, маги, отличаемся ловкостью и изобретательностью, как тебе, наверное, известно, грязный злобный ублюдок. Надеюсь, за ленчем юркая птичка нагадит тебе на лысину! Возможно, я даже использую свою «суперсилу», чтобы это произошло!

Бертрам шумно втянул в себя воздух, и я едва расслышала сорвавшееся с его бескровных губ слова «ведьма». Уверена, живи мы в эпоху охоты на ведьм, он был бы одним из тех близоруких пуритан-лицемеров, что возглавили бы мое побивание камнями.

А я не ведьма. Я отдала бы свою левую руку за такую магию. Но невежды вроде Джейсона Бертрама – классические чеширы – считают любую женщину, обладающую магией, ведьмой, не желая слышать ничего другого, и каждого готовы убеждать, что огонь – лучший способ избавить от нас мир.