Даже при этом освещении я вижу румянец, появившийся на ее щеках. Помню, как сказал ей, что она приятно пахнет. Помню, она сказала мне, что Череп напал на нее своим грязным ртом. Я проглатываю гнев, обжигающий горло, и отправляю его кипеть в моем животе.

— Да.

Ее худенькие плечи опадают, и от этого я чувствую себя дерьмово.

— Послушай, мне не хочется, чтобы между нами все запуталось из-за вчерашней ночи. Я делаю все, о чем ты просил. Если это так сильно раздражает тебя, то зачем я это делаю?

— Это не имеет отношения к тебе, — мне ненавистна мысль, что из-за меня она чувствует свою вину.

Она поднимает свои светло-карие глаза.

— Череп именно такой, как ты и описывал его: грубый, безнравственный, кровожадный и абсолютно ужасный. Я не могу бороться с ним, и ты это знаешь.

Я открываю рот, но она поднимает худенький указательный палец, затыкая меня.

— Не так давно ты сказал мне, что легко попасть под чью-то власть, а я сказала, что это не сработает подобным образом.

Она с трудом сглатывает. От этого я начинаю нервничать еще сильнее, что накатывает тошнота. Противный приступ начинает закручиваться у меня в животе. Я медленно киваю.

— Теперь я тебе верю…

Эмили делает паузу, оставляя меня в подвешено-болезненном ожидании. К чему она ведет? Кого она имеет в виду? Я терпеливо наблюдаю, пока она притягивает мое запястье к своим губам и тянет бинт белыми зубами. Ее небольшие нежные руки накрывают мои, и она с легкостью развязывает узел. Воздух касается влажной кожи моей руки, когда она разматывает бинт.

Разбинтовав с ее помощью вторую руку, я возвращаюсь к массажу мышц своего запястья, теперь свободного от повязки.

— Череп…

Я подаюсь вперед, сердито запускаю все десять пальцев в ее волосы и обрушиваю свой рот на ее губы. Если я услышу оставшуюся часть фразы, то разнесу это гребаное место: плиту за плитой, кирпичик за кирпичиком. Не нужно быть телепатом, чтобы узнать окончание. «Я принадлежу Черепу».

Типа, блядь, это возможно.

Череп забрал у меня слишком многое — мою сестру, родителей, брата. Но он не заберет ее. Не Котенка. Это не жест великой любви и не намек на нее. Я обещал защищать. Это то, что я делаю — защищаю людей — хороших людей. Эмили хорошая от макушки головы до кончиков пальцев ног, и я не позволю Черепу погубить ее.

Впервые за все эти годы у меня случился приступ озарения. Череп не собирается впускать меня в свою банду. Я «экс-чертов-коп». Почему, блядь, я не додумался до этого раньше? Что не так со мной? Резкая боль и горечь ударяют в меня. Даже одна мысль об этом убивает, но я смогу найти брата с той стороны. Крайне тяжело пытаться осуществить неосуществимое, но я не могу рисковать жизнью Эмили. Это несправедливо.

Мы должны выбираться отсюда.

По крайней мере, ее я должен вытащить.

Она отстраняется, наши взгляды встречаются. Ее светло-розовые губки гармонируют с румянцем на щеках. Я скольжу руками по ее волосам и опускаюсь к пояснице. Она отлично ощущается в моих руках. Я никогда не испытывал такого с женщиной. Ее постоянная близость все время сводит меня с ума. Страх, страсть, вся, блядь, эта ситуация разжигает меня — разжигает мои эмоции, мои желания.

А желаю я ее.

Она — «не вписывающаяся в систему» девушка, но теперь я не смогу избавиться от нее, даже если захочу. Она уже проникла в меня, согревая мою кровь и сводя с ума. Я теряю голову от ее аромата, кровь несется по венам с бешеной скоростью. Я хочу ее, и не желаю умирать, не попробовав еще раз.

С момента прибытия сюда она цепляется за меня, ее большие глаза блестят от страха. Независимо от того, что сделал или сказал Череп, он испугал ее.

— Я не хочу умирать, — бормочет она, моргая, чтобы сдержать слезы.