– Сочтемся. Дай-ка сюда.

Он аккуратно отобрал у отца автомат, проверил магазин и передернул затвор. Что-то негромко лязгнуло, Федерат поднял ствол.

– Пойду гляну, что да как. Здесь ждите.

– А где мы? – крикнул Егор ему вслед. Федерат обернулся с чуть изумленным видом.

– Ты не понял, разве? Это ж Торгашинское болото, здесь журавли гнездятся. У меня дед тут всю жизнь егерем проработал, я пацаном здесь все облазил. Мост тут был, в две доски, но я его сломал. Вызывай подмогу, хозяин, вдруг не я один про это местечко знаю.

И исчез в черемухе быстро и бесшумно, как дух нечистый. Отец поглядел ему вслед, подал Егору руку, рывком поднял на ноги.

– Испугался?

Егор не ответил, смотрел на машину. «Зеленой» пришел конец – стекла прострелены, водительская дверь навылет, вся помята, точно ее пинали, как мячик, боковое зеркало с левой стороны исчезло, передний бампер выдран с корнем и где-то потерялся, диски с колес сорваны.

– Думал – конец нам, – просто сказал отец, идя следом за Егором, – а я завещания не оставил. Надо к нотариусу сходить, а то накроет вот так, на дороге… Кто ж постарался?

Егор повернулся и поймал на себе тяжелый взгляд. Отец смотрел в упор, и уже не с тревогой, как недавно, а со злостью и досадой, точно ненавидел в этот момент собственного сына. Егор попятился, споткнулся на мокрой кочке и едва не упал.

– Это не он, – проговорил Егор, – не он, точно.

Отец отвернулся, поглядел вбок. Через лопухи шел Федерат, автомат он держал стволом вниз.

– Тихо пока. – Он отмахнулся от комаров и подошел ближе. – Ну что? Дозвонился?

Отец отвел от Егора взгляд, потянул из кармана трубку, включил ее. Покрутился на месте, поднял, отошел вбок и влетел ботинком в болотину. Ругнулся, прошелся вдоль черемухи и вернулся к машине.

– Сигнала нет. – Он глядел то на голубоватый экран, то на Егора. Тот выхватил у отца трубку и моментально оказался на капоте «Чероки», откуда перескочил на крышу. Металл гнулся под ногами, машина вздрагивала от каждого шага, Егор повернулся так и этак, и тут в углу экрана появилась одна коротенькая вертикальная полоска.

– Есть! – крикнул он. – Есть сигнал!

– Синюю кнопку нажми, – кинулся к машине отец, – там первый же номер…

Мог бы и не стараться – Егор давно изучил это чудо техники, выбрал номер Павлова, нажал вызов и едва не заорал от радости, услышав знакомый голос.

– Дядя Коля! – крикнул он в микрофон. – Мы в болоте сидим! Приезжайте за нами! Нас обстреляли, но все нормально, у машины колесо пробито, ехать нельзя! Отец здесь, но он внизу, там связи нет!

– Кто обстрелял, когда, где? – чуть быстрее, чем обычно, говорил Павлов. Одновременно он говорил еще с кем-то, коротко и отрывисто, прикрывая ладонью трубку.

– На Воробьевке! – выкрикнул Егор. – Из красной «Мазды»! А кто – я не знаю…

– Орехов, сука! – заорал снизу отец. – Это Орехов, сучий потрох, больше некому!

– Почему? – крикнул Егор, покачнулся и кое-как удержал равновесие, даже трубку не уронил, хоть та норовила выскользнуть из рук. Павлов орал что-то издалека, но Егор его не слушал.

– Почему? – передразнил отец и содрал пиджак, швырнул его на капот. – По кочану, придурок! Слезай! Слезай, и я тебе объясню!

Федерат осторожно тронул Черкашина-старшего за плечо, тот отмахнулся и грохнул кулаками по капоту.