— Конечно же ей было лень! — не выдержав, вскочил хозяин самой ленивой, ехидной и вороватой из всех эйри Ларинена, — Ах ты мелкая дрянь!

Секунда — и моя шея свободна также, как и левая рука, в которой был довольно увесистый пакет сдобы, а по коридору раздается бодрый топоток ножек низшей эйри, решившей дать своему хозяину время на осмысление новых жизненных реалий. И всё это под утробно-чавкающие звуки чудовища, обожающего грызть мою обувь.

Утихомирить Константина оказалось непростой задачей, в основном потому, что источник уже неплохо пропитавшего комнату вкусного запаха был уворован мелкой негодяйкой, а сам вьюнош бледный и яростный оказался довольно голоден. Однако, несколько вытянутых из другой сумки пряников, привезенных мной из Москвы, оказались достаточной заменой свежей, но уже не доступной сдобе, так что в итоге через пять минут мы уже сидели за его рабочим столом, употребляя сладкое под чай. Под счастливые звуки продолжающего кушать бульдога, конечно же.

— Ну чего, как съездил? — ехидно спросил меня друг, чье настроение при каждом взгляде на Курва определенно ползло вверх. По причине скорого расставания, конечно же.

— Так себе, — протянул я, — Немножко поубивали людей с Красовским… эй, не плюйся чаем!

— Прости, мне тут послышалось что-то… — прокряхтел вытирающий рот полотенцем блондин.

— Не знаю, что тебе послышалось, но повторю, — вздохнул я, — В общем, немножко постреляли с Красовским, позанимались магией, потом я отлично отдохнул в одном прекрасном московском клубе, поговорил с императором, пришлось еще немного пострелять и побродить, затем побывал в гостях у Терновых, ну а потом приехал обратно. Как-то так.

— Угу. «Поговорил с императором». Прелестно, — промычал потомок Истинного графа, — Что еще наврешь, хамло иностранное? Ты только это, аккуратнее ври, а то я всё-таки русский дворянин, так что это самое…

— Ага, — капнул ядом в ответ я, — Вот прямо с поезда к тебе прилетел на крыльях у любви и как давай врать!

— Не ну а чо? — не сдавался Азов, — Прямо такой с порога, мол, я там с его Императорским Величеством, божьей милостью сувереном земли Русской, Петром Третьим… «поговорил». Поговорили они!

— Лааадно, Его Величество изволил дать мне аудиенцию, так тебя устроит? — хрюкнул я, топя нос в кружке с чаем.

— Не устроит! С какого лешего меня это должно устроить⁈ — выкрикнул белобрысый аристократ, — Ты… ты хер с горы, Дайхард Кейн! Я помню, как ты на козырьке сидел, когда абитуриентов принимали! Из твоей одежи тряпку половую сочинить стыдно было б! И что ты с тех пор сделал⁈ Учился⁈ Я тоже учился! И всё! Так что нехрен тут брехать! Есть кому, вон, псине твоей! А я хочу, чтобы не было!

— Ты чего такой нервный? — удивился я, — Случилось чего? До тебя что, домогаться начали?

— Всё было нормально, пока ты не появился! И я не узнал, что оказался в очередной раз предан своей эйной! — надулся Азов, — Собака — раз! Пиата — два! И ты еще сидишь тут, жрешь гостинец, что сам приволок, и врешь, что императора видел!

— Дважды, — уточнил я, догрызая пряник.

— Угу, на личной аудиенции, — нашёл в себе еще токсинов Костя.

— На личной, — покивал я, вспоминая, как было дело, — Обе личные были. Личнее некуда.

— Да-да. А затем он пожаловал тебе, хрену иноземному да безродному, боярское звание, облобызал троекратно, да дочь боярскую в замуж выдал, — съехидствовал блондин-полукровка.