— Ты слишком молод, сопляк, ты слишком высоко и быстро взлетел… — шипела женщина, вновь приближаясь ко мне, — Ты что-то слышал о Сильверхеймах, но так и не понял, кто мы. Кто я. Ты никто по сравнению с величайшим родом этого мира! Жалкий босяк, игрушка императора, пес на его службе! Бояре, ха! Да у меня в поместье даже слуги знатнее твоей жены, наглый мальчишка! Хотя… ты каким-то образом смог пробить две десятицепных защиты… Надо будет узнать, что еще может твой гримуар.

— Тебе не дадут этого сделать, Сильвия Сильверхейм, леди Великого Дома… или мне лучше стоит сказать — жалкая слабачка на побегушках у сопляка Дария, м?

Последнюю половину фразы Фелиция, стоящая со скрещенными руками и ухмылкой на лице, проговаривала в лицо развернувшейся на месте как кошка Сильвии.

— Ты… — промямлила знатная аристократка, делая шаг назад, ко мне.

— Фелиция Краммер дель Фиорра… — начала склоняться в реверансе ехидно улыбающаяся даймон, но я её перебил, вызывая гримасу ужаса на лице брюнетки.

— Шар Ашара!

Нехорошо отправлять в забвение единственного, кому ты точно веришь.

Нехорошо обманывать своего даймона, так и не успевшую понять, что моей молнией щитов Сильверхейм не пробить никак. Ничем кроме последнего аргумента.

А еще, наверное, совсем нехорошо бить в спину.

Но, знаете? Мы, люди — все сволочи. Когда намнадо, то нахрен летят все понятия чести, достоинства, совести. Мы идем к цели, перемалывая на пути всё. Мы протягиваем руку к желанному, не замечая, сколько цветов топчем. Поэтому из моих рук вырывается полупрозрачный шар, так похожий на мыльный пузырь. Срывается и летит в спину Сильверхейм. Нечто, чему плевать на законы мира, законы магии… да вообще на все.

— Нет! — только и успела крикнуть моя брюнетка, перед тем как…

Шар не долетел до своей цели где-то полтора метра. За спиной у Сильвии возник рыцарь в полном боевом облачении, с сияющим белым паром, исходящим из всех щелей его глухого шлема. Он, без оружия и щита, просто протянул руку вперед, ловя Шар. А еще успел предостерегающе крикнуть:

— Сильви!

Это был её даймон. Легко определить, когда из рыцаря, а заодно из удерживаемой аристократкой чернокниги прут… цветы. Много цветов, мелких таких, очень ярких, с одуряющим запахом. Быстро-быстро так прут, как будто фарш из мясорубки… если представить, что сама мясорубка по ходу выброса фарша в него и превращается.

А затем она обернулась, оглушенная, потрясенная, растерянная, бормочущая что-то о каком-то «Каденсе». Не обращающая больше никакого внимания на сидящую на жопе Фелицию, отчаянно орущую про некоего Кейна и что же он, собака такая, наделал.

Мы встретились взглядами. Я ухмыльнулся, роняя измордованные руки вниз, вдоль тела, и поднимаясь на ноги.

Шаг. Второй.

Еще один.

Нет книги? Нет даймона? Нет магии.

Нет защиты.

Рук у меня, можно сказать, тоже нет, но ничего. Либо молнией в лоб дам, либо зубами загрызу.

— Нет… — бормочет Сильвия, вновь отступая назад, — Как… как же так? Ты же…

— Молнии? — ухмыляюсь я, кратко окутываясь паутинкой мелких разрядов, — Красиво, правда? Я…

Хочу наврать ей о редком таланте имения аж двух Метод, ну, чтобы выиграть время, но не успеваю, потому Сильвия делает единственно правильный с её точки зрения вывод.

— Ты не Сильверхейм! — кричит она, выпуская в меня с двух рук самый настоящий ураган белого серебристого инея, — Сдохни!!

Много кто бы сдох, но не я, не Юджин Соларус, Дайхард Кейн или, всё-таки, Юджин Сильверхейм.