— Все задают. Как по мне, так его появление — в духе Книги, — Элефар делает неопределенный жест рукой, — Тот, кто может убить навсегда полноценного демона — и не заинтересованный убивать никого.

— Думаешь, он не станет принимать ничьей стороны? — Маркер мягко заваливается назад, в пустоту. Та быстро формируется в мягчайший диван задорного фиолетового цвета, смотрящийся максимально неуместно в этом дуэльном зале, но Элефару плевать. Мариды сибариты. Каждый миг существования без максимального удобства Маркеру причиняет муки.

— Не станет. Для этого его и пригласили. Любой, кто попытается заручиться его поддержкой — тут же окажется целью для всех остальных.

— Люди Заавеля — идиоты. Не могли оставить хавн, — цедит джинн.

— А это что-то поменяло бы? Смертный недоверчив и подозрителен. По вине Амадея, — произносит пустые слова посланник бога.

— А Амадей последние полтораста лет был идиотом. По твоей вине, — толстые губы рыжего подрагивают в едва заметной улыбке.

— Он попал мне под горячую руку.

— Ой ли? — небольшие глаза вместилища Маркера щурятся.

Намек. Намек на то, что они все, могущественные и умнейшие бессмертные, живущие непредставимое смертным количество лет, всего лишь игрушки Книги. Популярная еще тысячу лет назад версия о том, что Книга — не просто приз, а тот, кто руководит Игрой, не потеряла популярности ни на гран. Они все этого боятся.

Еще сильнее Элефар боится того, что Книга знает о том, что он боится. Знает… и наслаждается этим.

Игра идёт очень и очень давно. Настолько давно, что большая часть Игроков уже просто живёт, играя не в поиски Инструмента Творца, а уже между собой. По своим собственным правилам, о которых они когда-то, устав уничтожать вместилища друг друга, затем восстанавливаться, и согласились. Так что да, они с маридом Маркером действительно являются смертными врагами. Между ними протекли реки крови, были разрушены тысячи планов и устремлений, каждый из них десятки раз сокрушал противника, но…

Это все в прошлом. Теперь они — то ли Игроки в самой вялотекущей игре Древа Жизни, то ли заключенные Сердечника, обреченные вечно гнить в этом мире.

— Или быть стертыми из небытия, как поступили с Амадеем.

Элефар ощутил слабый интерес к такому возможному исходу. Даже его бог бы не смог уничтожить демона.

— Может он — и есть Книга? — предположил божественный посланник.

— Опять эта твоя теория о том, что книга может быть не книгой, а чем угодно? — недовольно зыркнул на него нежащийся на диване марид, — Ты в своем уме? Мы сколько тут уже сидим? А если выяснится, что нам здесь надо найти не книгу, а вообще что-то непонятное, то я сам на себя руки наложу! Или Дайхарда попрошу, все равно ему уже услуг оказал довольно… Нет! Книга — это Книга!

— Ты чего разволновался? — удивился Элефар.

— Потому что в отличие от вас, малобожников, мы, джинны, верим в Творца, — недовольно завозился Маркер, устраиваясь поудобнее, — Есть Творец и есть его Книга. Она не может быть… не Книгой.

— Потому что если Книга не Книга…

— Не договаривай, старый враг. Иначе мы вновь столкнемся как когда-то, — посуровел марид, — Я рискну собственной сутью и буду согласен миллионы лет копошиться в пепле, что останется после войны от этого мира, чем допущу от тебя оскорбления своей веры!

— Давай обойдемся без этого, — примирительно ответил посланник бога, — Давай по старинке.

— Лучше давай наблюдать за твоим неслучившимся союзником, — вздохнул Маркер, — Этот смертный появился не просто так.