– Пойдем-ка присядем. – Ольга потянула вялую, несопротивляющуюся Зосю в комнату, силой усадила за стол, велела: – Рассказывай!

Зося вздрогнула, словно от пощечины, перестала голосить, утерла мокрое лицо рукавом телогрейки.

– Забрали… – сказала шепотом. – Митеньку забрали.

– Кто? – ахнула Танюшка. Она не любила Митеньку, но в этот самый момент забыла об их давней вражде.

Да, кому мог понадобиться балбес и хулиган Митька Куликов, вред от которого исчислялся разве что разбитыми в поселке окнами да килограммами украденных в колхозном саду яблок?

– Я не знаю… – Зося таращила красные от слез глаза, шмыгала носом.

– Погоди, – Ольга придвинула к ней травяной чай. – Погоди, Зося! Тогда откуда ты знаешь, что его забрали?

– Откуда знаю? – Зося обхватила чашку обеими руками, вцепилась в нее так, что побелели костяшки пальцев. – А оттуда! – сказала и громко икнула. – Домой он не пришел. Вот откуда!

Ольга глянула на настенные часы – десять часов пятнадцать минут. Да, уже поздно, но когда такие мелочи останавливали Митьку? Однажды он и из дому сбегал. На перекладных добрался аж до областного центра, решил навестить папеньку. Там его и поймали. Ольге с директором пришлось за ним ехать, потому что Зося слегла от переживаний. Вот и сейчас уже почти готова слечь…

– Вернется, не реви, – сказала Ольга строго. Она знала, что люди удивительным образом реагируют на такой вот строгий тон. Большинство из них приходит в чувство.

Зося не пришла, лишь придвинула к себе чашку и тоненько завыла.

– Он знает… что нельзя… – В вое иногда удавалось разобрать слова. – Он же висельников… висельников видел… Я его специально побила, чтобы не лазил… где попало не лазил чтобы… Им же без разницы, Митенька это мой или партизан… Они ж сразу стрелять начнут… Я сама слышала, как Мишаня рассказывал, что приказ есть стрелять по партизанам… Особливо, если не отзываются и убегают… А Митенька ж он всегда убегает… Он же такой у меня быстрый… – Вой сделался громче, остальные слова в нем потонули.

– Выстрелы слышала? – спросила Ольга, разжимая закостеневшие Зосины пальцы.

– Что?.. – спросила та и снова завыла.

– Я спрашиваю, стреляли сегодня в Видове?

Выстрелы – это событие. О стрельбе тут же узнают все сельчане, вести разносятся, как пожар.

– Татьяна, – Ольга перевела взгляд на внучку, – сегодня стреляли?

– Нет. – Танюшка замотала головой. – Тихо было. Я даже этих… – хорошенькое личико ее исказила гримаса ненависти, – даже этих не видела.

– Слыхала, Зося? Не было никаких выстрелов. Немцев в поселке сегодня тоже не было. Вернется твой Митька. Вот попомнишь мои слова, нагуляется и вернется.

– Нагуляется… – Зося сжала лицо ладонями с такой силой, что глаза ее сползли к переносице, а рот округлился, а Ольга некстати подумала, что, наверное, с кого-то очень похожего на Зосю, Мунк и писал свою картину «Крик»… – Да как же он нагуляется, когда я запретила? Я ж ему велела из дому не выходить!

– И он всегда тебя слушался?

– Всегда! – Продолжая удерживать голову руками, Зося закивала.

– Никогда! – Отрезала Ольга. – Даже когда малой совсем был, не слушался. Не блажи, Зося, вернется твой Митька.

– Вернется? – Теперь Зося смотрела на нее с надеждой.