Петелька девочки была такой же тонкой и полупрозрачной, как у Танюшки. Ольга коснулась ее легко и осторожно.

– Лиза, если ты не будешь справляться со своими обязанностями, тебя скормят собакам, – сказала она четко, по слогам.

– Ничего не бойся, девочка, – сказала она мысленно, отпуская петельку. – И забудь мои слова.

– Ты меня поняла? – Ольга кожей чувствовала, что старуха следит за ней, ловит интонации, всматривается в мимику. – Лиза, скажи, что ты все поняла.

– Я все поняла…

– Ольга Владимировна. Меня зовут Ольга Владимировна.

– Я все поняла, Ольга Владимировна. Я буду стараться.

Ольга развернулась лицом к старухе.

– Я передала ей ваши пожелания, фрау Ирма.

Та кивнула, и по ее некрасивому, костлявому лицу пробежала тень не то удивления, не то одобрения.

– Хорошо, фрау Хельга. Скажите ей, чтобы шла на второй этаж, там нужно перестелить постели в гостевых спальнях.

Ольга перевела, Лиза попятилась к двери, едва не налетела на дверной косяк, но в последний момент увернулась и исчезла в темноте коридора.

– Кофе готов! – сообщила старуха, разливая кофе по фарфоровым чашкам и выкладывая на поднос покрытые золотистой карамелью рогалики. – Прошу вас!

Они сидели за огромным столом друг напротив друга. Фобос и Деймос лежали тут же, возле стола. Ольга пила кофе и не чувствовала его вкуса, из головы все никак не шли слова фрау Ирмы.

– А у вас нордический характер, – старуха заговорила первой, посмотрела на Ольгу поверх своей чашки. – Я давно не встречала женщин, подобных вам. Даже у себя на родине.

Ольга тоже не встречала таких… холодных, умных, безжалостных. А если посмотреть поглубже, если заглянуть в эти белесые глаза?

Ольга заглянула и не увидела ничего, кроме тьмы. Даже в гнилой душонке Мишани-полицая крутились какие-то источающие зловоние образы, но тут не было ничего. А потом из тьмы на Ольгу зыркнули два красных глаза…

Нет, она не отшатнулась и не изменилась в лице. Наверное, после знакомства с фон Клейстом она была готова к чему-то подобному. Или и в самом деле имела нордический характер…

– Это такой род, Олька! Кровь такая! – любила повторять баба Гарпина. – Расплавленное серебро в твоих жилах, а не кровь. Поэтому не бойся. Ничего не бойся. Ты живое серебро, Оленька!

И в детстве она почти не боялась. Сказки бабы Гарпины не в счет. А когда повзрослела, бояться стала только за своих девочек. Не понимала, где корни этого страха, оттого боялась еще сильнее. А теперь вот начинала понимать. Начинала вспоминать.

– Допивайте свой кофе, фрау Хельга, – донеслось до нее словно издалека. – Нужно приступать к работе. У нас с вами впереди очень много дел.

И ведь не соврала, старая карга! Весь день они с Лизой убирались в доме, вытирали пыль, выбивали ковры, натирали мастикой старый паркет, до блеска начищали столовые приборы и хрустальные бокалы. Лиза старалась держаться к Ольге поближе, словно чувствовала ее молчаливую поддержку. Они почти не разговаривали. Ольга все еще не была уверена, что в этом доме можно разговаривать без опасений, что тебя подслушают. Да и некогда им было разговаривать! Работы было так много, что к концу дня Ольга валилась с ног. Дом требовал внимания и заботы. Дому были нужны люди. Не смертельно уставшая старуха и не смертельно напуганная девочка, а целая армия слуг, готовая служить ему верой и правдой.

…Фрау Ирма явилась за пять минут до окончания рабочего дня.