Все это время он считал, что такой брак, какой был у его родителей, для него будет самой ужасной перспективой. В нем любовь со временем превратилась в непрекращающуюся вражду между супругами. Именно этот ужасный и отравляющий союз убил его сестру и заставил его ребенком скитаться по улицам Сент-Джайлза и рыться в помойках в поисках еды.

Теперь же к Эшу внезапно пришло осознание, что есть нечто еще более ужасное.

Любить кого-то, а потом потерять любимого человека навсегда… Нет, больше такой боли он не переживет. Во всяком случае, он приложит все усилия, чтобы избежать этого.

Что вполне реально.

По-видимому, человек не может выбрать в кого и когда влюбиться, ему просто нужно принять, что зародилась любовь. Потому что, если бы у него был выбор, он не испытывал бы все те чувства к Маргарит, которые сейчас переполняли его. Эш знал, что отпустить ее будет трудно и больно. От одной даже мысли об этом у него сдавило горло. А что он испытал, когда видел, как Маргарит падала под копыта лошадей — ничто не могло сравниться с той болью.

Он бы тосковал по ней, жаждал ощутить жар ее прекрасного тела в своей постели, увидеть, как взгляд ее глаз смягчался, когда она смотрела на него, но боль притупилась бы. В конце концов, он утонул бы в одиночестве. Возможно, даже забыл о ней. Грудь Эша стеснило от этой мысли.

Маргарит мирно посапывала у него под боком. Она практически не двигалась с того момента, как приглашенный им доктор дал ей настойку лауданума.

Лежа рядом с ней в постели, Эш водил рукой по ее иссиня-черным волосам. Потеряв счет времени, он, пропуская локоны между пальцами, пытаясь запомнить каждую черточку ее лица в форме сердечка, в то время как за окнами забрезжил рассвет, медленно проникая в комнаты через шелковые занавески.

Эш знал, что Маргарит верила, что опасность миновала, но он не верил в видения этой провидицы. Он не верил, что судьбу человека могла определить оставшаяся от чая заварка. Будущее человека нельзя предсказать. Он отвел черный локон с ее лба, поморщившись при виде ужасной царапины, проходивший по линии роста волос, выделявшейся на фоне ее молочно белой кожи. Жизнь опасна, она полна боли и разных потерь. А понять это — и к гадалке не ходи.

В нем что-то умерло при виде Маргарит под копытами лошадей. Звук ее криков снова и снова повторялся в его голове. Эш сомневался, что когда-нибудь перестанет, закрыв глаза, слышать их, или что угроза пережить это опять когда-либо испарится из его головы. Все станет еще хуже, потому что в следующий раз она может просто не выжить.

Он взял ее руку и поднес к губам, удивляясь, как близка стала ему эта девушка за столь короткое время. Где-то на улице послышался звук подъезжающего экипажа.

Эш опустил ее руку на одеяло и подошел к окну. В экипаже, остановившемся у его дома, он узнал карету Джека. С помощью грума из нее вышли две женщины. Он сразу же узнал Грир, которая шествовала впереди. Другая женщина, поменьше ростом и моложе, чем Грир, казалось ему смутно знакомой — кажется, он видел ее, когда примчался в дом Джека в поисках Маргарит. Он выскользнул из комнаты, бросив еще один, последний, взгляд на девушку, которая по-прежнему сладко спала.

Эш встретил двух женщин в фойе.

Грир окинула его строгим взглядом, в ее глазах виднелась сталь.

— Мы приехали тут же, как до нас дошло известие.

Эш фыркнул:

— Ну конечно. Эш Кортленд спас женщину из-под колес экипажа. Уверен, что эта новость быстро разлетелась по всему Сент-Джайлзу.

— Джек не позволил нам навестить вас прошлой ночью, — пожаловалась Грир, — У него было запланировано посещение оперы с герцогом Колброном. Несчастный осел, — пробормотала она.

Эш так и не понял, в чью сторону было это замечание: отца или герцога — но не стал переспрашивать.

— Маргарит отдыхает.