Именно таких людей, как Хардинг, Ник и имел в виду, когда говорил Сидни Бердсоллу о том, что не стоит оставлять Элизабет в Рейвенуорт-Холле. Слава Богу, что Хардинг и несколько его собутыльников уезжают завтра утром. Внезапно Николас поймал себя на мысли, что если бы и все остальные гости убрались из его дома, он бы только обрадовался.

Там Элизабет его и обнаружила. Рейвенуорт и его конюх Фредди Хиггинс о чем-то совещались возле стойла одной из кобыл. Притаившись в тени, Элизабет некоторое время молча за ними наблюдала. В конюшне пахло сеном и лошадьми, хорошо промасленной упряжью и мазью, которой конюх с графом, тихонько переговариваясь, смазывали лошади ногу. Элизабет поразило, насколько озабоченно звучал голос Николаса Уорринга, с какой дотошностью он отдавал распоряжения.

— Не беспокойтесь, я сделаю все, как нужно, — ответил ему Хиггинс. — Эта кобылка сильная. Через неделю будет как новая.

— Спасибо, Фредди. — Рейвенуорт направился к выходу, но, увидев Элизабет, которая вышла из своего укрытия, остановился. — Мисс Вулкот? Вижу, вы, как всегда, встали рано.

— Как и вы, милорд.

— Я беспокоился об одной из своих кобыл. Она в последнее время что-то прихварывала, а поскольку у нее скоро появится жеребенок, я должен был убедиться, что она идет на поправку. — Граф был облачен в плотно облегающие брюки для верховой езды и белоснежную батистовую рубашку с длинными рукавами. Он взглянул на Элизабет своими холодными серебристыми глазами. — Вы что-то хотели у меня спросить?

Элизабет только сейчас поняла, насколько близко он стоит. Она почувствовала, как быстро у нее забилось сердце, и отвернулась, а затем подошла к стойлу взглянуть на кобылу.

— У вас великолепные лошади, милорд, — заметила она.

Рейвенуорт пошел за ней следом и, поставив ногу на нижнюю перекладину стойла, спросил:

— Вы любите лошадей, мисс Вулкот?

— Да, очень. Собственно, поэтому я сюда сегодня утром и пришла. Я надеялась, что вы разрешите мне покататься на лошади.

Граф усмехнулся:

— Значит, у вас две страсти, мисс Вулкот? Птицы и лошади?

— Я люблю ездить верхом, милорд. Нет ничего приятнее, чем мчаться по полю ранним весенним утром, чувствуя, как припекает солнышко, а лицо тебе овевает прохладный ветерок.

Граф понимающе кивнул:

— Так, значит, вы хорошо умеете ездить верхом?

Элизабет пожала плечами:

— Думаю, неплохо. Я занималась верховой ездой в течение нескольких лет.

— Полагаю, вы многое делаете неплохо. Что же касается вашей просьбы, не вижу причин в ней отказывать. Можете взять с собой одного из моих конюхов. Он покажет вам окрестности. У меня есть хорошенькая арабская кобылка по кличке Саша. Думаю, она вам прекрасно подойдет. Скажете только мистеру Хиггинсу, когда будете готовы.

Граф стоял от нее так близко, что Элизабет чувствовала исходящее от его худощавого мускулистого тела тепло, и сердце ее забилось еще сильнее.

— Спасибо, милорд, — проговорила она.

Граф кивнул и пошел прочь, а Элизабет все глядела ему вслед. Плечи у него были такие широкие, что заслонили дверной проем. Он шел по двору пружинящей легкой походкой, и черные волосы его отливали синевой.

Какой же он красивый, подумала Элизабет. Сидни Берд-солл рассказывал ей, что девять лет назад, когда графа обвинили в убийстве Стивена Хэмптона, его бросила жена.