— Сколько человек Рейвенуорт выделил для ее охраны?

Человечек поджал губы:

— Насколько мне известно, снаружи ее охраняют круглые сутки те же люди, что и в его городском доме. А внутри — камердинер графа Элиас Мути и лакей Теофилус Суон.

— Ах да… Бывшие осужденные. Рейвенуорт высоко их ценит.

— И как я слышал, совершенно справедливо. Ходят слухи, что этому Мути палец в рот не клади и что в драке ему нет равных.

Оливер призадумался. Он понимал, что добраться до девчонки, особенно здесь, в Лондоне, будет не так-то легко.

— Я ведь назвал вам имя человека из окружения графа, который снабжает нас информацией. За деньги он родную мать продаст. Вы с ним еще не говорили?

Уэндел кивнул:

— Первое, что сделал сегодня утром, это переговорил с ним. Сначала этот тип не очень-то горел желанием нам помогать, но, как вы уже сказали, несколько монет развязали ему язык.

— И что он сообщил?

— Немногое. Сказал, что мои сведения о Мути — истинная правда и что Суон намного сильнее и опаснее, чем кажется. Обещал смотреть в оба и, если появится что-нибудь новенькое, тотчас же сообщить нам.

Оливер пододвинул к Чику маленький кожаный кошелек. Тот проворно схватил его и подкинул вверх, с явным удовольствием ощущая его тяжесть. Монеты весело звякнули.

— Продолжайте работать, — приказал Оливер. — Буду вами доволен, получите еще.

Уэндел Чик поднялся со стула и ужом выскользнул из комнаты. Он все делал ловко и бесшумно. А Оливер принялся размышлять над только что полученной информацией. Через некоторое время, когда все устаканится, он пошлет за остальными людьми. Чарли Баркер и Натан Пил, правда, здорово подвели его, но, после того как он спас их от тюрьмы — а быть может, и от виселицы, — горят желанием реабилитироваться.

Оливер бросил взгляд на стоявший на столе календарь. Сегодня в особняке герцога Честера должен состояться костюмированный бал — одно из главных событий лондонского сезона, на который он, Хэмптон, тоже получил приглашение. Поскольку Элизабет интенсивно занимается поисками мужа, она наверняка не пропустит это мероприятие.

Губы Оливера скривились в усмешке. Слишком долго он оставался в тени. Он уже соскучился по ее очаровательной улыбке, по шелковистым темно-рыжим волосам. На людях, правда, трудновато будет ее скомпрометировать. Но вдруг ему повезет и он сможет это сделать? Тогда Элизабет будет вынуждена стать его женой. А если нет, что ж, придется довольствоваться хотя бы танцами и светской беседой.

Он человек богатый и влиятельный, так что, если Элизабет хочет блистать в высшем обществе, ей придется с ним общаться.

Впрочем, до сих пор все обходилось без несчастных случаев.

В зеркальных стенах отражались язычки свечей, золотые и серебряные блестки, жемчуга и бриллианты, которыми были украшены шикарные костюмы гостей. Разнообразие нарядов на этом балу поражало воображение. Кого здесь только не было: и Клеопатры, и Жанны д'Арк, и Афродиты, и молочницы, и русалки, и бабочки, и ангелы. Мужчины, стараясь не отставать от дам, пришли в костюмах придворных шестнадцатого века, средневековых рыцарей, матросов, солдат. В общем, глаза разбегались от такого великолепия. Элизабет, будущее которой оставалось туманным, не хотела идти на бал, однако Николас настоял.

— Мы должны продолжать жить так, словно ничего не изменилось. Нам нужно думать о Мэгги.

Впрочем, в некотором отношении и в самом деле никаких изменений не произошло. Хотя Элизабет с тетей Софи и переехали на Мэддокс-стрит, расположенную в нескольких кварталах от Беркли-сквер, в дом, который снял для них Николас, сам он там пока не появлялся.