— Сын когда?..

Глаза Эвелин широко раскрылись, на миг в них мелькнуло беспокойство.

— В сентябре… А что?

— В сентябре? — соображал Алекс все еще туго. — Сейчас середина февраля. В сентябре… Это значит…

Мысль так поразила его, что он отпрянул от Эвелин, словно боясь повредить то, что уже было у нее внутри, откатился на край кровати, но не рассчитал и с грохотом свалился на пол.

Из-за двери послышался встревоженный голос слуги. Эвелин подползла к краю кровати, чтобы увидеть, как его светлость граф, с самой глупой и счастливой улыбкой на лице, растянулся во весь рост на холодном полу.

Глава 33

Дебаты в парламенте относительно судьбы Почтового закона достигли высшего накала. Алекс целыми днями пропадал на заседаниях, пожимая руки, убеждая, предсказывая. Раз или два ненадолго заходил Франклин, рассказать Эвелин об успехах мужа, но и он не мог предугадать, как все решится. Перспектива войны с колониями будоражила воображение слишком многих сторонников жестких действий в правительстве.

Беременность Эвелин протекала легко, она будто лучилась тихой радостью, которая вызывала улыбки умиления на лицах окружающих. Радостные вопли Алекса из спальни правильно истолковали не только слуги, скоро уже весь Лондон знал о его предстоящем отцовстве. Неожиданно ласковая, беззащитная улыбка стала гораздо чаще появляться у него на губах, даже когда он возвращался из парламента усталый и раздраженный. Хотя дома был настоящий кавардак.

Плотники закончили свое стенокрушение, и на смену им пришли менее шумные водопроводчики, которые тянули трубы и устанавливали ванну в покоях Алекса. Зато стенокрушение началось в покоях Дейдры, тоже захотевшей себе ванную комнату. И среди всего этого Эвелин постоянно принимала политиков с женами, беседы с которыми часто затягивались надолго после вечернего чая. Маргарет тоже постоянно напоминала о своем существовании: то высказывая недовольство слишком модными нарядами, которые заказывались для нее, то гоняясь по дому за своей полудикой кошкой, то сцепляясь по любому поводу с леди Бартон, которая не упускала случая высказаться по поводу обитателей Грэнвилл-хауса.

Возвратясь как-то позже обычного, Алекс, уже из передней, услышал яростную перебранку между бабушкой и внучкой. Он возвел глаза к небу, пальцы невольно сжали увесистую трость. Но навстречу к нему уже спешила Эвелин. Алекс, сразу забыв обо всех неурядицах, невзирая на смущенные взгляды слуг, обнял ее и стал покрывать поцелуями лицо и шею.

— Давай поднимемся сразу наверх, где никто нас не найдет. Я хочу посмотреть, насколько уже вырос маленький разбойник, и…

Он прошептал еще несколько слов, совсем тихо, но лицо Эвелин вспыхнуло, и она с шутливым негодованием оттолкнула мужа.

Но сама направилась к лестнице, оглядываясь и лукаво улыбаясь.

— Вы не джентльмен, Александр Хэмптон. Я готова принести ужин вам в комнату, но меня в меню не будет.

Поднимаясь следом за ней, он рокотал с веселой улыбкой:

— Во-первых, обращайтесь ко мне «лорд Грэнвилл». А во-вторых, вам разве не говорили, что мы, благородные драконы, как раз и любим на ужин больше всего таких вот сочных янки? К утру от вас не останется ничего, кроме приятных воспоминаний и тяжести в желудке.

Потом из полумрака были слышны только раскаты его голоса и хихиканье Эвелин. В холл вышла Дейдра и с улыбкой прислушалась. Голоса сверху внезапно затихли. Слуги, не знавшие до этого момента, трепетать им или радоваться, с облегчением переглянулись. Они помнили другие вечера, когда Их лордству, возвращавшемуся домой, лучше не попадаться на глаза, и успокаивалось оно, лишь отчитав всех по первое число, с бутылкой бренди у себя в комнате. А теперь даже собственная матушка, как ни старалась, была бессильна разозлить его.