В переводе на русский их разговор выглядел так:

— Здравствуй, Руслан.

— Здравствуйте, батоно Георгий.

— Хорошо устроился?

— Главное, перспектива хорошая.

— Дом в оптику ясно виден?

— Яснее некуда.

— На чердаке не пыльно?

— Обжился.

— Сколько метров от тебя до дома?

— Набережная, река, опять набережная, — думаю, метров сто будет.

— Гарантируешь выстрел?

— То, что задену, — гарантирую. Могу второй раз не попасть, — «личка» прикроет объект, народу будет куча-мала. Так что контрольный выстрел при таком раскладе гарантировать не могу.

— Ладно. Слушай меня. Объект я беру на себя. Уберу в ближнем контакте, твоя задача — не обязательно убить, но вырубить лучшего стрелка из тех, что окажутся там, в этой, как ты говоришь, "куче мале". Ты Марата Абраева знаешь?

— Знаю. Хороший стрелок. Он мой объект?

— И да, и нет. Я знаю, ты с ним служил вместе. Не настаиваю, чтобы ты убрал его. Но отключить должен. Аккуратно. Чтоб он не смог стрелять в меня. Такова твоя задача на сегодня.

— Выполнимо.

— Гарантируешь?

— Гарантирую. Потому что объект будут прикрывать. А Марата — не будут. Наоборот, он постарается выйти на свободное пространство для прицельной стрельбы. Так что будет как на блюдечке: технически простая задача.

— Технически — да, а вообще?

— Я аккуратно сделаю: легко раню. Как раз, чтоб стрелять не мог.

— Правильно. В конце концов, у наших работодателей свои счеты, а у нас — какие счеты у нас? Профессия такая… И без обид, так, Руслан?

— Так, батоно. Все будет в лучшем виде. Я ж понимаю, — не раню я Марата, он ранит вас.

— Или убьет.

— Нет, он тоже человек. Он свою службу несет. Стрелять должен в такой ситуации, убивать — не обязан.

— Я выезжаю. Через 25 минут я буду на месте. И начинаем операцию. Следи за «картинкой» и за аудиосвязью.

— Вас понял, батоно. Отбой.

Человек, которого называли Князь, — то ли имеющий этот титул от предков, то ли дружеское прозвище армейских лет, то ли воровская кликуха, кто теперь сразу-то разберет, чем человек занят и как добывает свой хлеб насущный, — проверил экипировку. Две «беретты» в кобурах, помповое ружье закреплено в специальных держателях под длинным кожаным пальто, «Бэби» "браунинг" на 6,35 миллиметра закреплен в кобуре на правой щиколотке, на голенях и за спиной — метательные ножи, на поясе — четыре гранаты РГ-27, под черным свитером — бронежилет «Командир», легкий, из кевларовой ткани, с бронепластинами в наиболее уязвимых местах. Ну, кажется, и все.

Он оглядел комнату так, как оглядывал каждый раз, когда уходил на задание. И раньше, когда служил в спецотряде ГРУ, и сейчас, когда был вынужден перейти на службу к Грифу и стать его личным киллером и командиром спецподразделения, более засекреченного, чем спецчасти Главного разведывательного управления Генштаба. Он всегда прощался как бы на время, но как бы и навсегда. Кто знает, как повернется дело. Самая распрекрасно организованная операция может кончиться для него смертью.

Он пробежался глазами по корешкам любимых книг, по картинам, подаркам друзей-художников, по скромненькой, но такой привычной, комфортной мебели.

Ему не хотелось идти на смерть. Он не жаждал чужой смерти. И естественно, не искал своей. Но еще больше он не хотел смерти младшего брата.