— Это я вас не смею задерживать. Хотя, одним вопросом все же рискнул бы задержать своего, смею думать, теперь постоянного пациента.

— Слушаю вас? — замер в дверях Князь.

— Зачем вам, если вы можете позволить себе иметь двух самых высокооплачиваемых докторов Москвы, идти на обычную зарплату в какой-то НИИ?

— Доктор, скажите, вы умеете хранить секреты?

— А как же? Это составная часть врачебной этики.

— Я тоже. И это, — составная часть моей профессиональной этики.

— В таком случае, мой друг, берегите почки. Лекарства — не панацея, лучше не доводить органы до греха.

— Тут у нас с вами полное единство мыслей, — усмехнулся Князь.

…С доктором Неведомским они поняли друг друга также с полуслова. Доктор долго мял его позвонки. Определил обширный остеохондроз. Брюзгливо почмокал губами, пытаясь вставить на место шейный позвонок.

— Хотите акупунктуру? — спросил он.

Князь задумался. Прервав паузу, доктор добавил:

— За те же деньги.

— Тогда да, — ответил Князь и отдался воспоминаниям о теплом песке в Дубултах в ясную июньскую погоду. Время от времени что-то покалывало спину, словно лучи солнца впивались в разогретую кожу или с неба падали на поясницу раскаленные песчинки. Но в целом было понятно.

— В этом конверте — рекомендательное письмо профессору Морову. Аркадий Борисович мой давнишний знакомец. И надежные люди ему всегда нужны. Что касается зарплаты, то как ваш лечащий врач я и сам заинтересован в том, чтобы она была внушительной. Думаю, вы договоритесь.

…Через два дня Князь, успев снять по наводке «Корня» двухкомнатную квартиру за пятьсот баксов в месяц в районе Москворецкой набережной, уже готов был выйти на работу.

Еще два дня ушли на обживание, отдых, налаживание каналов связи.

По одному из каналов он получил известие о том, что полковник Олег Павлович Верестаев в общей камере СИЗО был «опущен», сильно избит, и на лбу ему даже вытатуировали слово «петух», чтобы, если он попадет в другую камеру и малява запоздает, сокамерники не сомневались бы в сексуальной ориентации нового зэка.

Теперь, казалось, за будущее полковника можно было быть спокойным. Но на следующий же день Князю передали кодовым текстом по телефону: полковнику изменена мера пресечения на подписку о невыезде. Он сделал себе сложную пластическую операцию и отсиживается дома, ожидая, когда приживется лоскут кожи, вживленный в центр лба.

Князю не хотелось начинать новую жизнь, не порвав со старой.

И, прежде чем ехать в четверг в НИИ проблем мозга, он наведался на Котельническую набережную в высотный дом, где на шестнадцатом этаже в отдельной трехкомнатной квартире проживал в полном одиночестве бывший полковник Олег Палыч Верестаев.

Открыть три замка, в том числе один сейфовый, при наличии хорошей разведки и точного инструмента не представило большого труда.

Ступал Князь бесшумно. Войдя в квартиру, тщательно закрыл за собой дверь. Огляделся, прислушался, принюхался. Из гостиной слышался слащавый голос молодого телеведущего, расписывавшего достоинства некоей эстрадной дивы, обладавшей средними физическими данными, слабым писклявым голоском и неистребимым провинциальным акцентом. Однако ведущий представлял ее как само совершенство и кумира миллионов.

Князь вошел в комнату.

Полковник с забинтованным лицом сидел в глубоком кресле и с вожделением смотрел на экран.

На экране коротконогая, толстопопая девица, умильно улыбаясь и жеманничая, приплясывала перед камерой, всей своей неуклюжей пластикой демонстрируя свои незамысловатые прелести.

"У полковника всегда было неважно с вкусом", — подумал Князь.