Пресловутый Дувидзон-Паганини не только следовал по пятам за своим героем и «кормильцем», но одно время был вхож в его дом, где стал разыгрывать роль претендента на руку старшей дочери Распутина Матрены. Игра в жениха продолжалась недолго. Вскоре бесстыжего «щелкопера» из распутинского дома изгнали, когда узнали о его порочащих статьях.

Для того чтобы представить, какой просто подзаборный уровень являла собой журналистика Дувидзона, приведем отрывок из одного из его репортажей о Распутине: «Нарочито ест “руками” за общим столом в аристократических домах и дает облизывать свои засаленные пальцы высокопоставленным поклонникам. “Смирись, смирись, графинюшка, — говорит он. — Смирением одолеешь беса. Ну-ка, пальцы-то у меня данные от варенья твово слижь, будь другом”, - и графиня в присутствии многочисленной челяди обслужила пальцы старца».

Пошлого писаку никогда ни в одном приличном доме не принимали, так что судить о том, какая обстановка царит там, он мог, лишь опираясь на свою жалкую фантазию. Удивительно другое. Почему никто из рядов благородного сословия, читая такую чушь, не увидел здесь оскорбления всей своей родовой корпорации, почему никто не возмутился, и уж если не потребовал сатисфакции (с щелкоперами на дуэли драться было ниже всякого достоинства), то уж, по крайней мере, не набил физиономию. Однако никто не возмутился и никто Дувидзона не «проучил действием». Да, дворянство действительно явно вырождалось.

Однако вернемся к признаниям Белецкого. Наиболее интересны в них данные о том, что именно благодаря ему — начальнику Департамента полиции — пресловутый «Паганини» оказался в Петербурге и получил здесь право на жительство. Это еще не все. Бывший шеф полиции обронил признание, что он этому журналисту «давал деньги из секретного фонда полиции». Именно из этих средств оплачивались все тайные операции полиции и строго законспирированные сотрудники-осведомители. Этому утверждению Белецкого можно верить: вербовка сотрудников и их содержание входили в его прямую компетенцию.

Неизвестно, какую иную осведомительную деятельность выполнял сексот «Паганини», но его распутинский «скрипичный концерт» прогремел на всю Россию, а отзвуки его до сих пор звучат на страницах некоторых сочинений. Исходя из признаний Белецкого, можно предположить, что как только весть об аресте «Паганини» долетела до Петербурга, то там сразу же дали команду отпустить «нашего человека». С большой долей вероятности можно утверждать, что подобного рода санкция исходила от всесильного тогда генерала Джунковского. Двойная, ато и тройная игра для таких людей давно стала служебной повседневностью.

Покушение на убийство Распутина стало на несколько дней первоочередной сенсацией в российской прессе. Сообщения о подробностях происшествия публиковались под броскими заголовками на страницах всех крупных газет. Регулярно сообщалось и о состоянии здоровья легендарного Григория. Рана была серьезной, и первые день-два даже распространились сведения о его смерти. Многие ликовали. Другие же горевали и переживали.

Потрясение испытала Царская Семья и особенно Императрица, пославшая семье «доброго Друга» и ему самому несколько телеграмм. «Глубоко возмущены. Скорбим с Вами. Молимся всем сердцем. Александра» (30 июня), «Мысли, молитвы окружают. Скорбим неописуемо, надеемся на милосердие Божие. Александра» (2 июля).

Сочувствие выражали и другие, в том числе и те, кто не был сколько-нибудь близок к Распутину, но решил, воспользовавшись удобной минутой, засвидетельствовать свою преданность Царской Семье таким необычным путем.