|
Противник должен думать, что перед ним три-четыре роты солдат, разве что с большим количеством пулеметов и артиллерии. Подполковник хотел втянуть турок в бой, а потом обрушить на них удар резерва на флангах. Затем части кирилловцев предстояло обойти с тыла измирскую дивизию и устроить молот и наковальню. Пилотов «Муромцев» к тому же попросили держать свои машины подальше от передовой, рассеяв бомбежкой резервы противника. Хотя, скорее всего враг ударит изо всех сил. Это повысило бы шансы на победу.
Минаев докурил сигарету, смял окурок пальцами, покрутил немного и бросил под ногу. Затоптал. Огонь потух… И сверху посыпались снаряды. У турок тоже были минометы и легкая артиллерия. Но, скорее всего враг двигался налегке, со всей возможной поспешностью, поэтому орудий у нападающих должно быть не так уж и много. Сергей прижался к баррикаде. Позади разорвалась, пробив крышу, мина, посыпались во все стороны осколки. Минаев почувствовал боль в руке — его руку задело чуть повыше локтя, мундир разорвало, а на коже остался порез. В общем-то, повезло… — А это уже наглость, они мне за это ответят! — С одеждой было плохо, так что нового мундира пришлось бы ждать не так уж мало времени. Если, конечно, не выделят кожаной куртки. Этим добром были забиты склады, как и какими-то глупыми шинелями, более похожими на зипуны стрельцов Ивана Грозного. Так, во всяком случае, как-то говорил один знакомый интендант. Практически сразу в сторону турок полетел и русский «привет». В рядах османов, похожих на таком расстоянии на муравьев-рабочих, началось мельтешение, движение, замешательство. Раздались взрывы. Из земли било несколько «фонтанов» земли. После боя от зеленого поля останутся лишь воронки. Жалко было… Обмен артиллерийскими «конвертами» длился минут двадцать-тридцать. Среди защитников оказалось немало раненых: осколки от мин, стен и крыш домов усеяли русские позиции. Некоторые снаряды падали и среди защитников, собирая кровавый урожай. Но наши орудия платили той же монетой или, точнее, тем же снарядом. Но вот как-то неожиданно, разом стало тихо. Жутковатое ощущение, когда на протяжении долгого времени вокруг тебя адский шум, который в мгновение ока пропадает. Кажется, что ты оглох… А потом турки пошли в атаку. Плотными цепями в бой, на пулеметы. Их артиллерия продолжила обстрел, хотя артиллеристы и старались бить как можно дальше от наступавшей пехоты. Заговорили наши пулеметы, началась ружейная пальба. Основной удар врага пришелся на участок Минаева. Патронов было мало, и Сергей, расстреляв весь запас трехлинейки, начал стрелять из нагана. Долго целился по турецким шинелям — и стрелял. Ни один патрон не был потрачен зря. — Держаться! — выкрикнул Минаев, видя, что несколько солдат уже готовы сойти с баррикады и укрыться в домах. Турки палили нещадно, пули так и свистели над головой Сергея. — Я сказал, держаться! Еще немного! Вокруг Минаева убивали людей. Исходил кровью тот фельдфебель, не выпуская из рук винтовки. Разве что пулеметчиков еще не задели пули. Да только вот патронных лент маловато было, почти все огнеприпасы отправили вместе с наступающими на центральные кварталы частями. Фельдфебель сделал последний залп из винтовки и закрыл глаза, облегченно выдохнув. Из уголка его рта потекла алая струйка. Душа покидала обмякшее тело. Минаев подполз к убитому рядовому, взял себе винтовку. Передернул затвор. Патрон внутри еще был. — Ну, они еще попляшут у меня, басурманы. — Сергей набрал побольше воздуха в грудь, прицелился и выстрелил. Один из турок упал на землю. До вражеской цепочки оставалось где-то с полторы сотни шагов. — Где же остальные, чего медлят… Врага нужно было подпустить как можно ближе… Минаев перезарядил трехлинейку, высунулся из-за баррикады и выстрелил еще раз. |
