Дженнифер опять начала кусать губы, на этот раз от задумчивости. И приняла решение. Для собственного душевного спокойствия и по всем прочим возможным причинам она должна задать как можно больше вопросов сегодня. Она останется здесь, спрячется в саду до окончания службы, а потом, если получится, найдет мать-настоятельницу и расспросит ее. Совершенно откровенно, потому что невозможно, чтобы целый монастырь погряз во лжи. Сестра Луиза честна, как маргаритка, и проста, как Господь Бог, и даже Челеста казалась естественной до определенного момента, а именно — до вопроса о горечавках. Нет, мать-настоятельница не может быть в это замешана, это все так и не произведение миссис Рэдклифф… Нужно найти ее после службы и узнать все, что она может сказать. По крайней мере, она даст посмотреть документы, которые были у Джиллиан с собой…

Пение в церкви затихло, орган заиграл что-то мощное и медленное. Мелодия достигала сада и заставляла вибрировать травы и виноград. Дженнифер опять прислонилась к воротам. Звук шагов в тоннеле сказал ей, что молящиеся тихо покидают храм. Девушка наклонилась и стала смотреть сквозь ветки. Голубые сироты, белые послушницы, черные монахини двигались в порядке и тишине. Дверь трапезной закрылась за последней монахиней. Шум детских голосов. Двигаются стулья. Вся компания села за стол.

Дженнифер тихо проскользнула в кладбищенский сад и направилась по траве к двери церкви. Если пройти через нее, очень даже может быть, что удастся незамеченной пробраться в верхний коридор. Дженнифер была уверена, что большая дверь наверху ведет именно в комнату матери-настоятельницы. Вполне можно предположить, что она выходит из трапезной первой, а если подойти к ней, даже очень важная и могучая казначейша не сможет помешать с ней заговорить.

Чего можно добиться этим разговором, Дженнифер точно не знала, но в состоянии подозрений и неопределенности любой план — это лучше, чем ничего. С нарастающим ощущением возбуждения девушка тихо открыла дверь и ушла с солнечного света.

7. Бриллианты Мадонны

Переходя из жары в ладанную темноту церкви, Дженнифер успела представить убогое святилище, порожденное монастырским аскетизмом. Дверь закрылась, грубо отсекла поток света, и на несколько секунд девушка ослепла. Потом под неуверенным взглядом все начало принимать форму… Боковой проход, маленький алтарь… Поперечный неф… Поднятые хоры… Высокий алтарь…

Она стояла, будто корни пустила, и смотрела по сторонам.

В общем-то, церковь походила на остальные здания монастыря. Белоснежные стены. Простые арки дверей и окон. Камень. Простые, ничем не украшенные колонны. Единственная статуя — маленькая Пречистая Дева у алтаря. Но на этом аскетизм заканчивался. Вдоль всего нефа, разрезая белую простоту на две части одним пурпурным мазком, густо-красный ковер тек, словно река крови, притягивая взгляд к алтарю, как линии на лепестках цветка привлекают пчелу к источнику нектара. Мимо колонн и простых скамеек, вверх по ступеням в тенистую пещеру апсиды, где священная лампада мерцала над высоким алтарем.

Дженнифер быстро прошла вперед, поднялась по ступеням, остановилась у низких перил, красиво вырезанных из темного дерева, и стала смотреть.

Определенно красная стрела указывала на золото. Священная лампада с семью рожками, несомненно, сделана из золота, так же, как и тяжелые двойные подсвечники, но не это больше всего удивило ее и привлекло внимание. За высоким алтарем, выше него и не примыкая к стене, притворяясь восточным окном, стоял огромный триптих — три картины в тяжелых серо-голубых рамах.