Он покачал головой.

— Как, сын мой? Знание всего на свете недоступно даже Полосам Шерни. Каким образом я мог бы знать все? Скажи.

Безногий отвел взгляд.

— Оставим это, — сказал горбун. — Я хотел бы знать, что здесь произошло. Эти кости… — Он показал на черный круг на земле. — Эти трупы и головы в пещере… Что все это значит?

— Я стерегу Серебряные Ленты Алера, лежащие в этом ущелье, — ответил со всей серьезностью безногий. — Еще не время, чтобы их воскресить. У меня больше времени, чем я предполагал вначале. Не желая пребывать в бездействии, я приложил усилия, чтобы устранить как можно больше тех, кто хотел бы, или даже только мог, помешать моей миссии.

— Это действительно необходимо?

— Полагаю, да. Мы живем в весьма необычные времена, господин…

— Воистину. Но что ты, собственно, имеешь в виду?

— Людей, — последовал краткий ответ. — В особенности людей… хотя и не только.

Старик, чуть наклонившись, терпеливо ждал продолжения.

— Еще котов, — добавил Хенегель, не скрывая неприязни. — Нет ничего такого, что я мог бы ценить в этом гнусном и бездумном племени, — признался он. — Тем не менее, господин, новейшая история Шерера полна великих имен. Необычно? — то ли вопросительно, то ли утвердительно заметил он. — Когда-то, во времена великих завоеваний, великих сражений… Имена победителей и властелинов очень легко находят свое место в истории, это понятно. Но сейчас у нас Вечная империя… и вечный мир.

Горбун кивнул.

— Великий Дорлан-посланник и его ученик, Черный Бруль, — продолжал калека. — Два величайших мудреца, каких когда-либо Шернь выбрала среди людей. Легендарные уже при жизни. Однако речь не только о мудрецах. Есть еще… вернее, были… великие воины. Люди и коты. Рыцари, каких Шерер никогда прежде не видел и, возможно, никогда уже не увидит. Ты прекрасно знаешь, господин, что нельзя с пренебрежением относиться к мечу. Существа, стихия и предназначение которых — война, могут сделать много хорошего, но также и много плохого.

— Значит, ты боишься?..

— Мы должны исполнить свою миссию, — сухо сказал Хенегель. — Мы оба, господин. Мы стоим на страже законов всего, но каждый по-своему. Ты, господин, всегда там, где исполняются их приговоры. Отвергнутый Шернью, ты до самого конца будешь пребывать под ее небом, глядя на сменяющиеся века и тысячелетия. Я — только искра, от которой должен вспыхнуть порох. Когда он взорвется и уничтожит то, что должен уничтожить, моя миссия будет выполнена. Потребовались мудрость и знания всего моего народа, собираемые в течение сотен лет, чтобы сделать меня этой искрой. Потребовалась смерть всех моих собратьев, которые всю жизнь, какая им еще оставалась, отдали мне, чтобы дать мне необходимые силы. Последний и единственный, я — весь мой народ, его жизнь, мудрость, прошлое и отсутствие будущего… Ты, господин, спрашиваешь, боюсь ли я? Не существует столь мелкого зернышка, которое я не был бы готов убрать со своего пути, если это хотя бы на волос приблизит меня к успешному завершению моей миссии. Тем временем по этим горам бегают существа, готовые рубить мечами каждого, чье поведение покажется им хотя бы непонятным, не говоря уже — враждебным! Ты спрашиваешь, господин, боюсь ли я? Когда на меня возложена такая ответственность? Если бы это было в моих силах, я бы выжег весь этот край огнем дотла, а потом отгородил от остального Шерера бездонной пропастью, лишь бы только никто не помешал мне, когда я буду беззащитен против любого, даже самого незначительного нападения! Я ношу в себе сущность величайшей из всех Полос Шерни, я ее символ и в некотором смысле — сама Шернь.