— Если даже и так, то дело сперва попадет к князю, — сказал он.

— Рядовой проступок, — напомнила она. — Это не нарушение дисциплины и не одно из тех дел, что армия решает самостоятельно, внутренним образом. Рядовой проступок солдата в отпуске должен быть направлен на рассмотрение трибунала. Старый способ, к которому прибегают урядники, чтобы избавиться от неудобных военных, — язвительно сообщила она. — Я познакомилась с ним, копаясь во всем этом. — Она показала на груду документов.

Она коснулась лба тыльной стороной ладони.

— Жарко здесь…

Задумчиво, недовольно и мрачно он остановил взгляд на коробочке со сластями. Кроме золотистых шариков в ней находилось также несколько коричневых таблеток, существенно больших размеров.

— Да, ваше высочество, — тупо ответил он. — Но…

Она чуть отодвинулась, прикусила ноготь, а потом сунула мизинец в рот и начала сосать. Глаза ее ярко блестели.

— Но? — промурлыкала она.

— Князь будет тянуть время. Ведь он прекрасно знает, что пьянство и драки — это на меня не похоже. Он поймет игру вашего высочества, догадается, кому я нужен, и пройдут месяцы, прежде чем дело попадет в трибунал… Старый способ не отдать в руки урядников неудобных для них военных… — рассеянно говорил он, даже не замечая, что позволил себе язвительно высказаться в отношении наместницы судьи.

Он не отводил взгляда от коробочки, чувствуя себе несколько растерянным, удивленным и… да, попросту возмущенным. Шехарея. Коричневые таблетки в коробочке были приготовлены из определенного вида семян, которые, залитые соком разнообразных листьев, действовали возбуждающе, поднимали настроение — но также, при долгом употреблении, были обыкновенной отравой. Солдаты в особенности избегали ее как огня: после шехареи кровь не хотела сворачиваться, а раны не заживали. Норвин понимал, почему княгиня прибегла к помощи этой дряни, и тем не менее… Ее внезапное оживление, а также явно провоцирующее, даже чуть неприличное поведение нашли свое объяснение. Однако Норвин чувствовал, что его чего-то лишили. Ее высочество Верена была для него всегда из тех, кого никак не касаются слабости обычных людей.

Она проследила за его взглядом, сжав губы, захлопнула крышку коробочки и резко отодвинулась, покраснев еще больше.

— Дело попадет не к князю, но к его секретарям, — сухо проговорила она. — Один из них воспользуется своими полномочиями в полном объеме и незамедлительно направит дело на рассмотрение трибунала, хотя обычно о таких делах сперва извещают князя. Обычно, но необязательно. Князь, когда узнает, придет в ярость, но будет уже поздно, тем более что секретарь не сделает ничего такого, чего не имел бы права сделать.

Она избегала его взгляда.

— Хорошо, ваше высочество, — сказал он, утомленный разговором и все еще сбитый с толку неожиданным открытием. Он согласился бы на все, лишь бы она позволила ему уйти.

Долгое время царило неловкое молчание.

— Я принимаю это, потому что не могу иначе, — неожиданно смело произнесла она. — Перестану, как только…

Она неожиданно рассмеялась.

— Перестану, — заверила она, снова касаясь рукой лба и щек. — Ну и душно же тут…

Это была неправда.

— Ваше высочество… вам незачем объясняться передо мной.

Она искоса посмотрела на него, с легкой иронией и любопытством.

— Умник…

Она снова улыбнулась.

— Ты не спрашиваешь, какую должность я намерена тебе поручить? — наконец спросила она.