Филиопа, постепенно начавшая принимать как неизбежное ужасы войны, схватила деревянную трещотку. Притоптывая босой ногой по палубе, девушка усердно заработала ею, прибавляя выразительности приказам капитана, которые были едва слышны в шуме битвы. Гребцы флагмана пиратов выбивались из сил, однако корабль даже не пошевелился.

— Достаточно. Передохните, — проворчал наконец Конан. — Мы застряли. Корабельные плотники, вперед… Вытащите нас из их корпуса или полезайте вниз и отрубите что мешает. Пошлите лучников на нос, пусть их прикроют. Мы не можем проторчать здесь всю битву!

Задержка дала возможность оглядеть поле битвы, границы которого были отмечены горящими и тонущими кораблями туранцев. Остальные пираты тоже успешно протаранили врага, в том числе Дрисса и Фердинальд, которые выбрали своей целью военный корабль невероятного размера. На палубе туранского гиганта сверкали и звенели сабли. Сражение на этом корабле, решил Конан, будет не таким уж долгим.

Один или два пиратских корабля уже отошли от продырявленных врагов. Со шканцев тяжело было разобрать, попался ли кто-то из пиратов в ловушку, как Конан, был ли кто-нибудь из них протаранен или взят на абордаж. Корпуса и мачты пиратских кораблей перемешались с гирканскими, и было уже не разобрать, кто где. Дым горящих кораблей полз по медному небу, собираясь в черные плюмажи, которые не мог разогнать даже волшебный ветер.

Ветер… Взглянув на паруса гирканийского корабля напротив, Конан увидел, что они безжизненно повисли.

— Смотри, Филиопа! Наступил штиль!

— Кроталус остановил ветер, чтобы усталые туранцы не могли пользоваться парусами, — догадалась женщина.

— Если так, он сделал это вовремя.

Конан показал на запад. Туранские корабли, готовившиеся к тарану, снова оказались беспомощными, так как пытались, идя под парусами, выстроиться к северу и к югу от флота союзников. Гирканийский флот выстраивался на западе, чтобы встретить врагов.

Сообщение пришло от впередсмотрящего на мачте:

— Капитан, кажется, у наших все в порядке. Пять врагов потоплено, двое взяты на абордаж и захвачены. Корабль Брилит загорелся было, но пламя удалось сбить.

— Хорошо. Сигналь флоту перестраиваться к западу отсюда, — Конан оглядел продырявленную, полузатопленную туранскую галеру, чьи оставшиеся в живых гребцы сбились в кучу посреди корабля. Он внимательно посмотрел на корабль союзников, который до сих пор оставался по другую сторону жертвы, но не собирался посылать никого вниз на обломки добивать врагов. — Проклятые гирканийцы налетели и заклинили наш таран! Теперь они дадут нам лишь половину вознаграждения за этот трофей!

Конан также послал проклятие внезапно стихнувшему ветру, который мог бы помочь ему освободить флагман. Но вот и гирканийцы взялись за весла, пытаясь освободить свой таран. Конан решил снова попытаться вырваться из ловушки.

— Эй, вы, — скомандовал он. — Весла в воду! Приготовьтесь и гребите назад изо всех сил! Работайте, псы, а то какая-нибудь вражеская калоша поймает нас, пока мы беспомощны!

Под совместными усилиями гребцов двух команд корпус вражеского корабля затрещал. Неожиданно таран пиратов освободился, и гребцов разметало по палубе флагмана. Выжившие туранцы на искалеченном, тонущем корабле взвыли от страха. «Обломки останутся плавать, — подумал Конан. — Но немного. Только перила и небольшие доски. Оставшимся в живых ни за что не залатать огромные дыры в корпусе судна».

Конан не стал ждать, чтобы посмотреть, освободило или нет свой таран гирканийское судно. Корма его корабля ушла влево, пиратский капитан чуть выждал и приказал держать прямо. «Безжалостный» направился к остальным пиратским судам, пробираясь на северный фланг гирканийцев.