Всё? Не совсем. Венецианец Доминико Гримани получил кардинальскую шапку, тем самым став своего рода наследником Маффео Герарди, поддержавшего «отца» на выборах нового Папы. Тридцати с небольшим лет, большой ценитель искусств и вообще всего прекрасного, к политике и управлению какими-либо делами он имел слабое отношение. Зато Герарди и Гримани имели влияние в Венеции и были более чем благорасположены к нынешнему понтифику. Это и решило дело.

И последний из назначенных, Ипполито д’Эсте, подросток четырнадцати лет от роду, очередной «Джованни Медичи», назначенный кардиналом из чисто политических причин. Каких именно? Помимо пользы от хороших отношений с герцогом Модены и Феррары д’Эсте, благорасположение к роду д’Эсте короля Венгрии Матвея Корвина. Не зря же Ипполито ещё в семилетнем возрасте назначили архиепископом Эстергома и вообще примасом Венгрии. Согласен, выглядело сие довольно нелепо, но других свободных д’Эсте тогда не нашлось.

Какую роль играло это теперь, когда вместо Корвина на венгерском троне уселся Владислав II Ягеллон? Дело в том, что у Матвея Корвина имелся внебрачный сын Янош Корвин, которого он всеми силами пытался продвинуть в законные наследники. Вот только ныне покойный Папа Иннокентий VIII не пожелал ввязываться в серьёзную интригу, банально струсив. Сейчас же Янош правил в землях Славонии, контролируя ряд важных крепостей, а заодно имея всё возрастающие симпатии со стороны вассалов своего отца. Им пришёлся не по душе новый король и уже поползли разговоры, что бастард великого Матвея Корвина куда лучше пришлого Ягеллона. То бишь для нас, Борджиа, открывались весьма интересные перспективы. И как мостик для переговоров годился именно Ипполито д’Эсте, которому предстояло ехать в Венгрию и оставаться там символом величия Рима.

Теперь точно всё! Ни один из назначенных кардиналов не был враждебен роду Борджиа и это главное. Союзны в силу обстоятельств, союзны крепко или вообще с родственной кровью. Всем было очевидно, что эта консистория укрепила и так не самое плохое положение Александра VI на Святом Престоле. И кто сказал, что на следующей консистории он ещё сильнее не упрочит своё положение? Уж точно не я, потому как уверен в обратном. Будут новые назначения, неизменно полезные для семьи и… способные удивить многих и многих. В том, разумеется, случае, если реализуются некоторые планы, да и враги рода сделают то, что от них ожидают… хоть в некоторой степени.

Сам Родриго Борджиа был одновременно доволен и раздосадован. Доволен реакцией на своё выступление о подготовке Крестового похода и укреплением поддержки среди кардиналов. Раздосадован тем, что смерть герцога Милана оказалась столь неуместной. И мои слова о том, что тут однозначно замешан дядюшка покойного Лодовико Сфорца, он… не опровергал, но и признавать как факт не спешил. «Подождём. Чезаре, скоро всё станет ясно», — говорил он. — «Если этот Мавр начнёт собирать всю власть в своих руках, тогда твоё подозрение обретёт под собой почву, и мы сможем получить инструмент влияния на нового герцога Милана».

Верно всё говорил, правильно, но не учитывал связь Лодовико с французами и лично Карлом VIII. А я… Что я мог пока предъявить, помимо собственных теорий? Ничего. Оставалось лишь ждать первого же подозрительного телодвижения со стороны нового-старого миланского властителя. Он и сам себя уничтожит, просто хотелось бы сократить период ожидания. Уже потому, что свадьба Лукреции с Джованни Сфорца вполне могла быть сброшена в утиль ещё до церемонии. И я из кожи вон вылезу, но использую малейшую возможность. Ибо нефиг!

Идею по поводу набега на Остию с целью захватить как сам город, так и крепость Родриго Борджиа одобрил, но высказал пожелание, чтобы это было сделано быстро и без сколь-либо серьёзного риска.