Три ближайшие временные площадки локализованы нами путем прослушивания местных радиопередач. Еще пять площадок лежат в пределах предположительно исторического периода. Заинтересовать они нас могут в смысле проведения различного рода операций обеспечения. Во многих империях древности власть имущие веками копили сокровища, и было бы весьма опрометчиво пройти мимо и не заметить этих богатств. Ибо эксплуататоры, чего их жалеть.

Еще две площадки мы можем назвать условно-историческими, и находятся они примерно в тысячном и трехтысячном годах до нашей эры. С моей точки зрения, пользы от них никакой, хотя, конечно, ученым-историкам все это будет безумно интересно. Первые государства: бронзовый век, Ассирия, Урарту, Шумеры, Египет. Все это было, но не у нас.

Доисторические площадки лежат на глубинах примерно в: шесть – семь, одиннадцать – тринадцать, двадцать – двадцать пять и тридцать пять – сорок тысяч лет до нашей эры. На этих временных площадках есть риск случайно встретить наших вероятных предков, и тем самым соорудить какую-нибудь побочную историческую линию. Интерес, который мы можем там иметь, лежит скорее в философско-антропологической плоскости. Чем эти люди, тысячелетиями ходившие по кругу, отличаются от нас, покоривших пространство и готовых покорить время? Мне тут уже высказали частное мнение, что современный либерализм есть атавистический пережиток периода собирательства, выражающий потребительское паразитическое отношение к окружающему миру. Если ученые ответят, что это действительно так, то нам никак не избежать задачи по борьбе с двуногими паразитами, вплоть до их полного физического уничтожения. А анализ жизни и действий реальных охотников и собирателей, не искаженный цивилизацией, поможет нам в этом вопросе. Военные учения и подготовку техники к боям, я все же думаю, нам лучше проводить совсем уже в глубокой глуши, как я уже говорил, за сто или шестьдесят-семьдесят тысяч лет назад.

– Интересное решение, – сказал президент Путин, – и в чем-то даже изящное. Наверное, Павел Павлович прав и это действительно наилучший выход. – Президент посмотрел на генерала Шаманова. – Не так ли, Владимир Анатольевич?

– Так точно, товарищ президент, – кивнул тот, – это лучший вариант. – А сам подумал: «Никаких шпионов, правозащитников и прочих экологов, а также никаких сел, полей, дач и огородов. Стреляй, бомби, дави гусеницами в свое удовольствие. А косоруких наводчиков и тупорылых командиров расчетов, путающих плюс с минусом, в нашей армии всегда хватало, и изжить это явление в ближайшее время до конца вряд ли удастся».

– Если будущий командующий Экспедиционным корпусом согласен, – сделал пометку в своем блокноте президент России, – тогда товарищу Одинцову на следующем этапе поручается физическая разведка прошлого в пределах территории Российской Федерации и выбор площадки для размещения Тренировочного центра. Последнее совместно с коллегами Шойгу и Шамановым. Если уж мы действительно так углубляемся в прошлое, то подключите соответствующих ученых, и тогда, скорее всего, ваша разведывательная операция даст огромный толчок исторической науке. Это как огромная куча песка, которую требуется тщательнейшим образом просеять, чтобы не упустить ни одной жемчужины, ни одного алмаза или крупицы золота.

Конечно, люди в Академии Наук, с которыми вы будете разговаривать, должны понимать, что опубликовать результаты своих работ они смогут не раньше, чем с темы перемещений во времени будет снят гриф секретности. Кстати, вместе с коллегой Козаком посмотрите, какие еще наши тайны мы сможем спрятать подальше от не в меру любопытных глаз и ушей.