И у него теперь было прекрасное новое развлечение. При помощи своей новообретенной зрительной памяти юноша мог вызывать детальные картинки из прошлого — детские воспоминания об Инос. Инос, скачущая на коне, Инос смеющаяся, бегущая, танцующая, играющая. Это было прекраснее всего, что он мог себе представить, — не считая живой Инос, конечно.

3

В какой-то неопределенный момент второго дня Инос открыла глаза и увидела стоящую над ней Кэйд, с растрепанными седыми волосами, наполовину закрывающими обветренное лицо. В иллюминаторах виднелось голубое небо, море и волны. Инос поскорее снова закрыла глаза.

— Я так надеялась… — мягко сказала Кэйд. — Ветер уже почти совсем стих…

— Я тоже надеялась.

Но Кэйд не собиралась падать духом.

— Я принесла немного…

— Если ты скажешь хоть слово о еде или питье или… ик!.. супе… у меня все снова начнется, — решительно заявила Инос.

Она услышала слабый вздох и еще более тихий стук фарфора. Потом невнятные звуки возвестили о том, что Кэйд пододвигает стул. Инос открыла глаза как раз в тот момент, когда Кэйд уселась рядом с кроватью.

— Тетушка, милая, пожалуйста, оставь меня. Может быть, завтра?

Но Кэйд происходила из древнего королевского рода, и подчас ее упрямство становилось совершенно невыносимым. К сожалению, сейчас, похоже, настал именно такой момент.

— Я обязана тебе кое-что сообщить, — заявила она.

— Говори. И покончим с этим поскорее.

— Я пыталась сказать Азаку, но меня не пустили к нему.

Как он там, в трюме? Он утверждал, что любит море, но все же джинны редко пускаются в плавание без крайней нужды. Инос подумала о том, как там, должно быть, воняет, — и тотчас пожалела об этих мыслях. Она проворчала что-то нечленораздельное. У нее хватало и собственных забот. Азак уже большой мальчик, он может сам о себе позаботиться.

— Так вот, сейчас я тебе кое-что скажу, — продолжила Кэйд. — Корабль идет не в Ангот.

Инос быстро повернула голову — слишком быстро.

— Не в Ангот?

— Нет. Он плывет на юг! Я, может быть, и старая, но еще не выжила из ума. — Герцогиня Кэйдолан очень редко выходила из себя. И это, похоже, тоже теперь произошло.

— Ты совсем не старая, — машинально сказала Инос, пытаясь переварить услышанное.

— Несмотря на отсутствие волн и легкий, освежающий ветерок, мы вовсе не в море Слез. Мы в проливе Керит.

— Куда же мы плывем?

— Последние полтора дня я только тем и занималась, что пыталась это выяснить! От команды и офицеров совершенно никакого толку. Фрайниш не знает — ей сказали, что она едет в Гобль, — и похоже, я единственная из пассажиров, кто в состоянии сохранять вертикальное положение.

— Араккаран? — прошептала Инос. Наверняка их везут в Араккаран.

— Да, Араккаран. Я только что посетила каюту пожилого священника. Он тоже отказался от тушеной рыбы, но признался, что едет в Гитарн, и он полагает, что корабль будет заходить в Торкаг, Брогок и в Араккаран.

Морская болезнь не способствует ясности мыслей. И вообще мыслям как таковым. Планки на потолке образовывали мелкий волнистый узор, и если Инос долго смотрела на него, узор начинал шевелиться.

Не смотри, глупая!

— Ты по-прежнему уверена, что твой центурион был чародеем? — требовательно спросила Кэйд.

— Да. Да, даже его глаза. И уж точно его голос.