После этого все ещё сильнее заспорили: нападающие стали нападать на защитников, а защитники сначала защищались, а потом стали нападать на нападающих. И поднялся такой шум, что уже вообще нельзя было разобрать, кто кого подвёл и кто в чём виноват.

Дождавшись, когда хоккеисты устанут спорить, Грунька сказала:

— Зря вы шумите, ребята, никто из вас не виноват в проигрыше!

— Как это никто?! — удивились хоккеисты, чувствуя, что кто-то из них всё-таки виноват, раз они продули важную встречу.

— Как же не проиграть, — прошептала таинственно Грунька, — если у наших соперников в каждой пятёрке играло по шесть игроков?

Наступила тишина.

— Как это шесть? — не поверил вратарь. — Судья бы заметил и фью-ю!

— Игроки-невидимки выступали за их команду, что ли? — удивились защитники.

— Вот именно, — сказала Грунька, — невидимки с клюшками.

— Чепуха! — сказал вратарь. — Это только в книжках для детей!

— Я и сама так думала, — согласилась Грунька, — до этого несчастного матча! А во время игры чувствую, что что-то тут не так, загадочно как-то мы проигрываем.

— Ну, откуда же они взялись у них? Из ателье проката вместе с инвентарём, что ли, достали?..

— Вот в том-то и дело, что невидимки возникли как бы из ничего, сказала Грунька. — Это я так сначала подумала, а потом думаю: «Из ничего невидимки не возникают. А вот из чего?..»

— А вот из чего? — переспросили её тихо защитники.

— А вот из чего… Я ведь, как вы знаете, ходила не только на наши тренировки, но и на тренировки наших соперников. И знаете, что я заметила за их первой пятёркой? Она тренировалась по графику: ели сколько положено… вместе отдыхали. Накануне матча легли спать в десять часов все, как один… А наше нападение? Костя пропустил тренировку. Коля объелся за обедом. Серёжа дурел за телевизором до полуночи. Юра вообще не явился. Петя ходил со знакомой девочкой в воскресенье на одну и ту же картину три раза. А Глеб, тут Грунька пропела:

— Я, конечно, иногда… это сгоряча, — начал оправдываться Глеб. Когда промахиваюсь по шайбе… задеваю противника…

— Ну, вот пол-игры и остывал на скамье штрафников… Итак, получилось, что каждый наш игрок явился на матч с минусом, — продолжала Грунька. — А каждый игрок соперников с плюсом. Пусть с небольшим, ну, примерно, на одну пятую. И вот, если взять да сложить пять пятых человека, то получится целый, да не просто, а тренированный хоккеист. Вот этот невидимка с невидимкой-клюшкой и был у наших соперников в каждой пятёрке шестым игроком. Как же тут не продуться в пух и прах?!

Никто, даже из самых заядлых спорщиков, на такое Грунькино объяснение не мог найти ни одного возражения. Даже наоборот, все дружно поддержали её предположение.

— То-то, — сказал Глеб, чаще других сидевший на скамье штрафников, меня в центре площадки кто-то огрел клюшкой, и главное — рядом никого не было!.. Правда, я перед этим сам на пятачке отхлёстывался.

— А у меня, — сказал вратарь, — уже шайба в самой ловушке была и вдруг… в сетке.

— А я лечу один на вратаря, ну, думаю, гол, а в это время — силовой приём… и проведён по всем правилам.

— Да, — сказали двое защитников хором, — так мы их никогда не победим.

— Конечно, не победим! В трёх пятёрках три невидимки…

— Да ещё наш Глеб всё время на штрафной скамье… сидел… На четырёх игроков получается меньше…

Незадачливые хоккеисты долго сидели молча…

— Что же делать? — спросил один из нападающих.