— Никому не говорить?

— Верно.

— Так я и сама догадалась. Что я, дура, что ли, трепаться, как я ментам помогла?

— Правильно, не надо об этом трепаться. И Марату не будем звонить, хорошо?

— Очень надо! Ему-то я что скажу? Беги, я тебя сдала!

— Очень хорошо. Значит, мы договорились? До свиданья!

Опера вышли на лестницу и, пока спускались на первый этаж, так и не услышали, чтобы сработал замок.

— Что ей, с дивана лень подняться, — пробормотал Дима, но Костя его оборвал, кратко выругавшись и сбавив шаг.

— Ручку у нее забыл.

— Что?

— Ну, ручку ей давал писать… Пошли, не возвращаться же.

— Как ты думаешь, не позвонит она ему?

— Марику-то? Вряд ли. Что она ему, действительно, скажет? Боюсь, что с номером этим ничего не выйдет. Или вообще левый окажется, или свалил он оттуда уже давно. Давай на базу, проверим.

Они вернулись в РУВД, и Костя сразу подсел к телефону. Через несколько минут выяснилось, что телефон 24-00-17 является служебным и установлен в каком-то институте, а вот второй номер — квартирный и принадлежит некому Кисловскому П. Г., проживающему в отдельной квартире на улице Камышовой.

— Камышовая — это у нас ведь где? — спросил Костя.

— Да в новостройках. 15-й отдел обслуживает. Поехали, на месте виднее. Заодно Гену привлечем, хватит ему бездельничать.

Заканчивалась суббота, по случаю очередного обострения событий в Чечне объявленная рабочим днем. За несколько предыдущих дней опера, пытаясь установить местонахождение Бараева, проверили почти два десятка человек, но результат пока оставался нулевым. Особой надежды на то, что адрес на Камышовой окажется счастливым, не было — уже отпали другие варианты, на первый взгляд казавшиеся более перспективными. В воскресенье Дима собирался отправиться с семьей на дачу, у Кости тоже были свои планы. Оба понимали, что если Марат будет задержан, то все придется отложить.

— Поехали? Сейчас Савельеву позвоню.

— С бензином плохо, — вздохнул Дима. — Когда, наконец, зарплату дадут?

— Говорили, может, к концу недели будет… У меня тоже пусто. Подожди, я сейчас подойду.

Костя вышел из кабинета, отправившись на поиски бензина. Петров проводил его, глядя с откровенным скептицизмом. Он давно уже привык к тому, что на работе приходится пользоваться своей машиной и заправлять ее за свой счет. Еще несколько лет назад затраты на бензин, расходуемый на служебные дела, хоть как-то компенсировали, но в последнее время, в связи со все ухудшающимся финансированием органов внутренних дел, вопрос этот даже не поднимался.

Костя отсутствовал довольно долго, но зато вернулся, неся в руках два талона на бензин.

— Неужели Антоныч расщедрился? — удивился Дима, слезая со стола и надевая пиджак. — Звони Гене, и поехали.

Савельев оказался на месте и, несмотря на то, что собирался уже уходить домой, выразил готовность задержаться и оказать помощь. Спустя полчаса опера сидели в его кабинете.

— Камышовая, один — два, сорок четыре, — задумчиво проговорил Гена. — Это «точка», шестнадцатиэтажная. Кооператив. В принципе, спокойный дом, за год всего одна кража была. А два года назад на чердаке мужика зарезали, так и не нашли, кто… Как, говоришь, фамилия?

— Кисловский, — подсказал Костя.

— Квартира сорок четыре. Кисловский… Хм. А, да это же Сашка Ржавый! Черт, как же я сразу-то не сообразил.

— Известная личность?

— Так, относительно.