– Скажи командиру, что никаких «если». Только в Пулково. Теперь иди.

Летчик подхватил левой свою правую руку, кисть которой висела, как сломанная ласта, и морщась от боли, потирая запястье, направился к кабине. Сиверов быстро вытащил магазин из пистолета и осмотрел. Магазин был полон. Уже не глядя, Глеб вогнал магазин в рукоятку и бросил пистолет в карман.

В щели между переборкой и дверью поблескивал любопытный глаз Лаймы.

– Это не твой жених случайно? – улыбнулся Глеб.

– Зачем вы с ним так?

– Хороший мужик?

– Да.

– Я знаю, что хороший. Был бы трусливый, не полез бы сюда. Наверное, шел тебя вызволять.

– Наверное, – гордо и самодовольно улыбнулась Лайма.

– Угадал? Он твой жених?

– К сожалению, не мой. Мой навряд ли пошел бы, у него пистолета нет. Послушайте, а зачем вы угнали самолет? Чего вы добиваетесь?

Глеб прикинулся простаком.

– Понимаешь ли, я.., сочувствую генералу Дудаеву. Знаешь такого? Целых полгода в Чечне против русских воевал в литовском батальоне. Так вот, хочу потребовать, чтобы войну в Чечне остановили.

– Вы думаете, этим можно добиться остановки войны? – абсолютно серьезно поинтересовалась стюардесса.

– Вода камень точит. По капле, по капле… Радуев, Басаев, теперь я.

– А как ваша фамилия?

– Дебилюнас моя фамилия.

– Так ты литовец? – перешла на «ты» Лайма.

– У меня тоже мама русская.

– А папа у тебя не юрист?

– Папа у меня не юрист, а покруче будет. Папа у меня хороший человек. В шашки по вечерам любит поиграть, рыбок в аквариуме разводит. А вот братья мои все террористы.

– Много у тебя братьев?

. – Да штук пять, наверное, осталось на сегодняшний день. Мой отец неразборчив был и женщин имел море. Он ездил по России и соблазнял красоток.

Тут Глеб спохватился, что не знает ни слова по-литовски. Но Лайма, наверное, не могла этого проверить. На всякий случай он сказал:

– Только вот помер он рано, когда мне два года было. Так что научить языку не успел.

И тут в динамиках по салону раздался голос:

– Пристегните ремни! Самолет заходит на посадку. За окном уже порядком стемнело. Глеб все-таки опасался подвоха.

«Черт их знает, сказали – Пулково, а завезут в Таллинн, потом выпутывайся И впрямь в тюрьму угодить можно, там тебя Крапивин не спасет».

Глеб все-таки успокоил себя, что накладок произойти не должно. Какого черта гнать самолет в Таллинн, если он потребовал в Пулково? Все страны подписали соглашение о выдачи террористов и в принципе все равно, где садиться.

Вскоре показались огни аэропорта. Глеб вздохнул с облегчением. Все-таки Пулково! Он узнал его сразу. Архитектуру Пулково нельзя ни с чем спутать. Особенно сверху, когда видишь стеклянные колпаки над зданием терминала.

Приземление было мягким. Самолет замер.

Глеб кивнул Лайме:

– А вот теперь мне придется с тобой немного повозиться. Ты красивая, тебя пожалеют. Никто не захочет, чтобы такую девушку застрелил террорист. Ты уж прости меня.

Сиверов резко схватил девушку за руку, поднял ее на ноги, прижал спиной к себе и приставил к ее виску пистолет.

– Пошли…

– А сам по себе он не выстрелит?

– Не бойся, – прошептал Глеб, – пистолет стоит на предохранителе.

Они вышли из-за занавески.

– Одно лишнее движение и я се пристрелю! Никому не двигаться! Руки держать на виду!

Вместе с Лаймой он миновал салон и добрался до кабины пилотов.