– Послушай, а может…

– Нет, – отрезал Глеб.

Ирина подошла к нему и прошептала на ухо:

– Может, отпустим, Глеб? Ну их к черту!

– Этих мерзавцев? Этих подонков отпустить?

– Зачем они нам? Зачем милиция и все такое прочее?

– Никакой милиции не будет. У меня есть один знакомый, я ему сейчас позвоню.

– Глеб, может не надо?

– Ирина, не мешай, – твердо сказал Глеб, отстраняя Быстрицкую.

В ванной продолжала шуметь вода. Глеб вошел и к своему удивлению обнаружил, что главарь жив. Пальцы рук бандита судорожно двигались, подрагивали, грабитель жадно хватал воздух раскрытым ртом.

«Счастливый, – подумал Глеб. – Счастливый этот Серый, крепкая у него шея. А может быть я ослабел?»

Сиверов приподнял бандита и усадил, уперев его спиной в стиральную машину. Серый хлопал глазами, еще не придя в себя. Глеб смотрел в его помутившиеся зрачки, в перекошенное небритое лицо.

– Крепкая у тебя шея, – повторил Сиверов, – значит по ней петля виселицы плачет. Ну ничего, я думаю, ребята обрадуются, прихватив вас. За вами, небось, не один грабеж числится.

Серый застонал, заскрежетал зубами, и уже более-менее осознанно посмотрел на Глеба, который сидел на краю ванны с пистолетом в руках.

– Откуда будешь? – спросил Глеб. Бандит вместо ответа затряс головой.

– Ыыыы…

– Ну-ну, дорогой, потом все расскажешь, все. Из тебя душу вытряхнут.

Ровно через полчаса четверых мужчин в лыжных шапках и черных куртках вывели из подъезда. Внизу их ждала машина. Мальчик, который помог бандитам попасть в квартиру Ирины Быстрицкой, стоял на балконе и смотрел вниз.

– Ничего себе, – пробормотал он, наклонился, слепил снежок и бросил его, а затем тут же принялся смотреть в небо.

Снежок попал в плечо Серому. Тот обернулся и, увидев на балконе мальчишку, того, которому он дал пять баксов, оскалился, как хищный зверь. Но мальчишка в ответ лишь рассмеялся.

Глеб и Ирина остались одни. В квартире валялись разбросанные вещи, шуба лежала на краю дивана. Роскошная коробка была смята.

«Вот и поднял настроение своей любимой», – подумал Глеб, подошел к Ирине и нежно обнял ее за плечи. Она все еще вздрагивала.

– Успокойся, – прошептал Глеб и провел ладонями по ее плечам, – успокойся, дорогая, все уже позади.

– Глеб… Глеб.., ну почему? Почему с нами случаются всякие гадости?

– Вот этого я не знаю, – искренне признался Глеб и улыбнулся.

На лице Ирины появилась пока еще робкая улыбка.

– Вот и хорошо. Улыбнись, улыбнись. Сейчас мы попьем кофе. Я приготовлю крепкий-крепкий кофе.

– Я не хочу, Глеб, – тряхнула темными локонами Ирина, – не хочу кофе. – Я хочу, Глеб, чтобы ты всегда был со мной рядом, чтобы ты охранял меня. Когда ты рядом – я спокойна. Когда тебя нет, мне плохо. Глеб, я люблю тебя, люблю… Слышишь?

И Ирина Быстрицкая, женщина вполне уверенная в себе, дала волю слезам. Она разрыдалась, как девчонка, буквально рухнула на диван, уткнулась лицом в колени. Глеб опустился рядом и стал гладить Ирину по волосам, целовать ее руки, влажные от слез, и шептать:

– Все позади, Ирина, успокойся, успокойся… Я всегда буду с тобой, мы вместе.

– Зачем? Зачем мы сюда приехали? Здесь не люди, а звери. Лучше бы мы остались за границей, в Швейцарии, во Франции, лучше бы мы жили там…

– Я тебя понимаю, Ирина, понимаю… Мы уедем за границу, уедем.