Глеб выключил телевизор и посмотрел на Ирину. Та стояла перед ним раскрасневшаяся, веселая, полная сил. Сиверов подошел к ней, обнял. Волосы Ирины пахли ветром, морозом и почему-то, как показалось Глебу, грозой. Даже несколько маленьких искорок проскочило в них, когда он уткнулся в волосы лицом.

– Наша кровать занята, – прошептала Быстрицкая.

– Ты же хотела в снегу, на шубе. Ирина прикусила нижнюю губу и обвела взглядом комнату.

– Это, конечно, глупо, – проговорила она, – но я не хочу при дочке.

– Аня спит крепко. Ирина покачала головой.

– Нет, я не боюсь, что она проснется, но мне хочется чего-нибудь большего, чем обычно.

– Сейчас устрою, – Глеб вышел в прихожую, где на низенькой тумбочке для обуви стоял внутренний телефон.

Позвонить по нему в Москву или хотя бы в Архангельское было невозможно Но такие звонки сейчас и не интересовали Глеба. Он провел пальцем по листку бумаги с номерами служб дома отдыха, забранному в прозрачную пленку, и связался с директором.

– Как покатались? – осведомился директор.

– Отлично. Теперь бы неплохо…

Глеб не успел договорить.

– Баньку? – рассмеялся директор.

– Да.

– Вас уже ждут там, – немного приторным голосом сказал директор, сделав ударение на слове «вас».

«Хорошо, что Ирина не слышит, – подумал Глеб, – с ее комплексами это могло бы испортить дело».

– Сейчас у меня в доме отдыха всего пятнадцать отдыхающих вместе с вами, так что баня в полном вашем распоряжении до девяти часов. А потом она уже заказана, и ничего не изменишь.

– Хорошо, спасибо, – Глеб повесил трубку и вернулся в спальню.

Ирина уже успела переодеться. Потертые джинсы, клетчатая рубашка и свободная вязаная кофта.

– Надевай свою шубу, мы идем в баню. Ирина присела на корточки возле письменного стола и размашисто фломастером написала на чистом листе бумаги: «Мы скоро придем, никуда не уходи».

– После такой пробежки она будет спать часа три, не меньше, – сказал Глеб.

– Все равно приятно, когда о тебе помнят. Защелкнув дверь, они прошли по длинному коридору, устланному мягким ковром, и оказались возле двери, ведущей на улицу. Солнце слепило, аккуратная расчищенная дорожка вела сквозь молодой сосновый лес к приземистому, облицованному керамической плиткой зданию. Глеб и Ирина спешили к нему, словно были любовниками, у которых в распоряжении всего лишь пара часов, а затем целая неделя расставания.

Баня встретила их влажным, горячим, напоенным запахом березовой листвы воздухом. В раздевалке сияли зеркала, гудела включенная сушилка для волос. В маленькой боковой комнатке, отделенной от раздевалки пустым дверным проемом, сидела за письменным столом молоденькая девушка с аккуратно собранными в хвост длинными каштановыми волосами. Она приветливо улыбнулась Глебу и Ирине, подала им полотенца, простыни. Ее немного маслянистые, видавшие всякое глаза, остановили свой взгляд на Быстрицкой. Девушка смотрела, как бы оценивая, сравнивая Ирину с собой.

Та замерла, ожидая, когда Глеб возьмет ее шубу.

– Если что, я буду здесь, – произнесла девушка и поднявшись, задернула тонкую, сделанную из простыни занавеску.

– Если ты думаешь, – зашептал Глеб, – что у меня с ней что-то было, то ошибаешься.

Ирина вздохнула, сбрасывая на деревянную скамейку рубашку, повернулась к Глебу спиной и сняла лифчик.